Силач Янош

не на всякий день.

«Этого, видать, вокруг пальца не обведешь,- думает староста,- ну уж ладно, придется пострадать, пусть он кустарник все ж выкорчует».

На другой день Янош надивиться не мог, когда в котомку свою заглянул: лежал там большой каравай хлеба белого и сала добрый кусок.

«Ну, коли так,- подумал Янош,- надобно за корчеванье приняться». Взял было топор, вырубать стал, да видит - медленно дело идет. «Да с чего мне мучиться, ну-ка, топор, в сторону!» Схватился обеими руками за куст, сразу с корнями выдернул, потом второй, третий, и пошел, пошел, точь-в-точь как бабы коноплю дерут.

За два дня все и повыдергивал - деревья, подлесок, кустарник, плющ,, - потом все в одну кучу свалил, куча получилась с церковь высотой, и поджег.

Вот это был костер так костер! Уж вечер настал, а светло, как днем. Увидели в деревне огонь, испугались, что конец света пришел, вся земля горит. Забили набат, схватили кто топор, кто ведро и бегом на огонь, словно разума лишились. Только на место прибежали, увидели люди, что Старостина вырубка горит, а не мать-земля.

Янош по коленям бил, так смеялся, а люди посердились да и по домам разошлись. Утром староста спрашивает Яноша:

- Много ли корчевать осталось?

- Все выкорчевал, господин староста.

- А куда же сложил то, что выкорчевал?

- Да я сжег все, до последней тростиночки. Неужто не видали вчера, как огонь полыхал?

- Видел, как не видеть, разбойник ты! Только мне сказали, что соседняя деревня горит.

- Так, может, осерчали вы, господин староста?

- Что ты, что ты, и не думал!

А сам, того гляди, лопнет от злости.

Не знали староста со старостихой, что и делать, как от Яноша избавиться. Днем и ночью думали, ломали головы, наконец староста кое-что придумал. Позвал он Яноша и говорит ему:

- Вот тебе задание: ступай в лес, разыщи там дядю Михая, отнеси ему еду да одежу, он уж год в лесу свиней пасет, обтрепался, должно быть, бедняга. Вместе с ним свиней и пригоните.

Пошел Янош в лес густой, стал свиней искать, хотя их никогда там и не было. Это ж каждому умному человеку понятно: староста погубить Яноша вздумал, затем и в лес послал, может, там зверь какой его задерет.

Вот идет Янош по лесу, в самую чащобу забрался, все заросли прочесал, все места обошел, где велел староста дядю Михая искать, да только нигде его не нашел, за всю дорогу ни одной живой души не встретил.

Целую неделю ищет Янош дядю Михая и подумывает уже, не пора ли домой возвращаться: где ему, в самом деле, этого дядю Михая искать? Как вдруг слышит: топот, хрюканье, веток хруст - не иначе как стадо свиней идет.

Так и вышло! Выбегает на него из густых зарослей большое стадо свиней, а за ними кто-то большой, черный топает - пастух, должно быть.

Обрадовался Янош, что свиней Старостиных все же нашел, да как заорет:

- Эй, дядя Михай, э-ге-гей! Стойте, не спешите так, я вам хлеба принес и одежу на смену!

Но дядя Михай на него и не глянул, за свиньями спешит и ворчит на ходу. Это ж медведь был, не человек, я сам его видел, вот как вас сейчас! А спешил он за дикими свиньями, приноравливался одну какую-нибудь на ужин себе ухватить.

Видит Янош, дядя Михай и не глядит на него. Рассердился парень, догнал пастуха и хвать его по плечу!

- Бог в помощь, дядя Михай, это что ж вы и словом бедного человека не приветите? Вам господин староста одежу прислал, надевайте, да побыстрей, вы вон совсем обносились, не поймешь, в чем и ходите.

Испугался медведь, с перепугу на дерево влез, рычит оттуда на Яноша.

- Ну, хватит, дяденька, шутки шутить, живо слезайте с дерева да рубаху наденьте.

Медведь слезать и не думает, рычит:

- Рррав... ррав...

- Какое там рано! - кричит ему Янош.- Говорю, живо слезайте, дядя Михай!

Да только медведю говори не говори... Рассердился Янош по-настоящему, ухватился за дерево да с корнями выдернул и наземь швырнул вместе с мишкою, по лесу гул прошел.

Застонал медведь, завопил от боли так, что лес загудел, а Янош и говорит:

- Сказано было, дядя Михай, хватит шутки шутить! А теперь, вишь, ударились больно. Ну, берите рубаху, одевайтесь!

Но дядя Михай и впрямь уже не шутил: встал на задние лапы, развернулся и такую оплеуху Я ношу закатил, что у того искры из глаз посыпались.

Тут и Яношево терпение кончилось.

А ну, надевайте рубаху, не то попляшете у меня, дядя Михай! - заорал он во всю глотку.

Да только с медведем что ж? - ори не ори, по-хорошему говори или злобствуй, он знай рычит да лапами передними машет, оплеухами сыплет и слева и справа.

- Так вы, значит, вот как! Ну, погодите же, дядя Михай! Схватил тут Янош дядю Михая и сам напялил на беднягу и штаны, и рубаху, да еще тычков не жалел, ежели тот не быстро руки-