Силач Янош
Было где-то или не было, а все ж таки было, говорят, за морем-океаном, за семьюдесятью семью царствами-государствами и еще на кривой вершок подальше, если отсюда глядеть, жила на свете бедная женщина с лежебокой сыном. Днем и ночью трудилась бедная женщина, пряла да ткала, руки-ноги ее покоя не знали, а бездельник сын валялся где попало целыми днями, пыль пересыпал из ладони в ладонь.
Шибко убивалась бедная женщина, кажется, лучше б помереть с горя-печали. Да только что же станется с ее дитятком единственным, ежели она богу душу отдаст? Он же совсем беспомощный, ленивец эдакий, ему и лакомство любимое прямо в рот подай - сам-то и руку не протянет.
Но в какой-то день Янош вдруг голову приподнял и спрашивает мать:
- А скажи-ка, родимая, отчего это стучат у соседей, да громко так?
- Соседи, сынок, дом новый ставят, оттого и стучат-приколачивают. Янош так и подскочил, говорит матери:
- Пойду-ка я к ним, родимая, может, чем-нибудь да помогу.
Бедная женщина даже онемела, глаза вытаращила: вот чудеса!
Пришел Янош к соседям, а они как раз вкруг бревна девятисаженного сгрудились, поднять хотят, а сил не хватает. Янош даже руками всплеснул, такое увидя.
- Да неужто,- кричит от ворот,- слабаки вы такие, что бревна не подымете?
- Ступай отсюда, бездельник, пыль дорожную перемалывать,- рассердился сосед,- не то затолкаю тебя самого под бревно!
- Да ты не ершись, сосед! Хороши ж вы, работнички! Хворостину, вишь, осилить не можете, зачем только кормят вас. А ну-ка подайтесь назад все!
Подхватил он бревно и поставил матицей - словно палку подбросил.
С той поры Яноша всюду встречали с почетом. Кто строиться вздумает, первым делом Яноша зовет на подмогу; самые неподъемные тяжести он подымает, зато и ему не жалеют денег - он уж и не придумает, что с ними делать, где складывать.
Ох, как его матушка радовалась, нахвалиться не могла сыном! «Теперь мне бояться нечего,- думает,- прокормит меня сынок до самой моей смерти». Даже к старосте сельскому завернула, не удержалась и ему похвастала.
А староста был жадный да завистливый, прежде никогда не держал работников, все из скупости, а тут подумал: «Найму-ка я этого Яноша задешево». Староста как раз недавно земли прикупил, угодья большие, да кустарником все поросли. Вот и пусть силач Янош кустарник выкорчует.
Говорит он матери Яноша: так, мол, и так. Обрадовалась женщина, бегом домой припустилась, взяла с собой сына и назад, к старосте. Тотчас и сговорились. Староста за работу Яношеву обязался его с матерью кормить, поить, одевать, а как кончится срок, получит Янош ремешки для бочкоров. А ремешки из спины того из них вырежут - старосты или Яноша, - кто на другого рассердится.
В первый день нового года пришел Я нош к старосте за работу приниматься. Утром поставили перед ним маленькую миску с мамалыгой, а потом приказали выгнать овец на дальнюю вырубку и до вечера домой глаз не казать, но подлесок весь выкорчевать. Котомку же дали пустую, так и хлопала на ветру.
Я нош не опечалился, овец выгнал, куда приказано, и оставил пастись, а сам насобирал сухих веток и такой огонь разжег, что до неба языки доставали. Когда прогорели дровишки, поймал он двух барашков, освежевал их, насадил на крепкую ветку дубовую да и зажарил на алом жару. До отвала наелся, корочка так и хрустела, сам король бы ему позавидовал!
Вечером пригнал он овечек на Старостин двор. Староста спрашивает:
- Ну и сколько ж ты одолел, Янош?
- Все одолел, ваша честь,- отвечает Янош.
- Неужто все одолел?! Ты про что говоришь-то?
- А про тех барашков пестреньких. Съел я их, другого харча ведь не было. Что, аль осерчали вы, господин староста?
- Что ты, что ты, ни капельки. Правильно сделал. Делай и в другой раз так же, если моя жена опять с пустой котомкой тебя отправит.
Досталось старостихе от мужа, зачем поскаредничала, Яноша с пустой котомкой отпустила - словно не он сам приказал ей так поступить! Но больше-то ведь не на ком было злость сорвать.
Так миновала зима. По весне отправился староста поглядеть, много ли Янош успел кустарника выкорчевать.
Пришел и за голову схватился: ни одного кустика не выкорчевано, а Янош спит себе возле овечек в тени, десятый сон видит. Растолкал его староста, ругает, а Янош и ухом не ведет. Послушал, послушал и спрашивает:
- Что, господин староста, аль сердиться изволите?
- Что ты, что ты, негодяй, бездельник, я совсем не сержусь. А вот ты подставляй-ка спину, потому как уговор нарушил.
- Тогда сперва вы, господин староста, подставляйте спину, вы же первый уговор нарушили. Матушке моей корочки сухой не дали, да и мне -