Провидец Янко

Горюет король, горюет народ, горюет и королевна — не хочет татарскому хану в жены достаться. Вечером, как обычно, понесла она ужин для Янко и рассказала, обливаясь слезами, какая беда надвинулась неминучая.

— Да с чего ж вы так убиваетесь, прекрасная королевна,— говорит ей Янко,— очень просто ведь загадку с лошадьми разгадать. Скажите вашему батюшке, чтоб приказал поставить во дворе семь корыт с ячменем, только в каждое корыто от урожая разных годов пусть ячмень-то насыплют. Увидите: к нынешнему зерну самая молодая лошадка кинется, к летошнему — та, что на год ее старше, и так все семь разберутся.

Бегом побежала королевна к отцу, рассказала, что и как сделать надобно.

— Кто ж тебя научил? — спрашивает король.

— Сон приснился,— ответила королевна: боялась признаться, что жив-здоров Янко.

Покачал король головой — верить? не верить? — но иного ничего никто не придумал, и сделали так, как королевна сказала. А когда лошади подошли каждая к своему корыту, бирки им на шеи привязали, год обозначив, какая когда родилась. С тем и вернули лошадей татарскому хану.

Очень татарский хан удивился: какой такой ведун разгадать его загадку сумел? Угадано-то было правильно! Но только он нипочем не хотел от злой затеи своей отступиться. Послал королю палку, ровную-ровную, что с того, что с другого конца одинаковой толщины, а гонцу наказал на словах передать:

— Не угадаете, какой конец палки от комля идет, с войском нагряну, страну разорю, камня на камне не оставлю.

Опять собрались в королевском дворце старейшие да мудрейшие, так и эдак вертят палку, никак угадать не могут, какой конец от комля идет. Под вечер наведалась королевна к Янко, рассказала ему, какую еще придумал загадку татарский хан.

— Не плачьте, не печальтесь, прекрасная королевна,— сказал ей Янко,— эту загадку разгадать легче легкого. Возьмите нитку, обвяжите палку точно посредине и на весу подержите. Один конец палки не-

пременно чуть-чуть книзу опустится — это и есть тот конец, что от комля идет.

Королевна побежала к отцу, сказала, что ночью опять вещий сон видела: будто явился ей старый человек и научил, что и как сделать.

Тотчас привязали нитку, как королевна сказала, и увидели: один конец палки чуть-чуть книзу пошел. Сделали на нем зарубку: вот, мол, конец, что от комля идет,— и назад отправили хану татарскому.

На этот раз хан и вовсе разгневался. Схватил свой лук и пустил стрелу прямо в королевский дворец; стрела в стену вонзилась, да так, что дворец задрожал. Подбежали люди к стреле, а на конце ее записка привязана: если эту стрелу не сумеют так же, с одного раза, в ханский дворец стрельнуть, хан немедля на королевство походом пойдет, всех перебьет, одну королевну в живых оставит.

Кликнул клич несчастный король, всех витязей храбрых созвал, тому, кто сумеет стрелу во дворец ханский пустить, обещал отдать дочку в жены и полкоролевства в придачу. Да только не нашлось среди витязей никого, кто бы взялся за дело: ведь до ханского дворца много ли, мало ли — а семьдесят семь верст верных будет!

Король совсем уж отчаялся, да и королевна тоже. Не верилось ей, что Янко и на этот раз помочь сумеет. Но все же побежала к нему украдкой, заливаясь слезами, о новой беде поведала.

— Не плачьте, прекрасная королевна,— сказал Янко,— положите камень на место, словно и не вынимали его никогда, и ступайте к отцу. Скажите ему, что видели вещий сон: будто бы жив еще тот человек, которого по приказу королевскому в башне замуровали, и старец сказал вам, что сумеет этот человек стрелу хану вернуть.

Все передала королевна отцу, как Янко научил ее. Не поверил король, что жив еще тот дерзкий парень, однако приказал размуровать башню. То-то он удивился, когда Янко увидел. Янко и прежде был статным да ладным, а стал еще сильнее и краше. Обрадовались все, подхватили Янко, во двор повели, показали стрелу — она так в стене и торчала.

— Всего-то и дела? — засмеялся Янко.

Выдернул он стрелу из стены, размахнулся да как пустит ее! В воздухе только гул прошел, а дворец татарского хана заплясал, закружился на месте.

— Ну,— сказал хан,— старый я уже человек, половину хлеба своего съел, но такого срама-позора не знавал никогда. Желаю собственными глазами увидеть того храбреца, который стрелу мою назад бросил.

Послал он вестника к королю, а Янко и не заставил себя просить, тотчас тронулся в путь сам — двенадцатый. Но оделись они все одинаково, и оружие у каждого из двенадцати ничем от других не отличалось.

— сказала хану его мать. А она колдунья была.

Приказала старшая ханша постелить двенадцати витязям в одной комнате.