Серебряная тюбетейка

Долго, ой долго, ехал Ярты по пескам пустыни, подгоняя неторопливого ишака. Наконец он увидел город. Это была столица старого падишаха. Над высокими городскими стенами развевались зелёные шёлковые знамёна с вышитыми на них драконами, а на угловых башнях-бойницах стояли красавцы карнайчи-великаны и трубили в длинные, в рост человека, трубы-карнаи, созывая охотников потягаться силой и ловкостью за высокую честь стать мужем дочери падишаха.

Они громко трубили и кричали:

— Слушайте, люди! Кто сорвёт с минарета городской мечети серебряную тюбетейку красавицы Хан-Салтан, тот станет её мужем и наследником падишаха — властелином земли и воды, повелителем народов и городов и хозяином дворцов и несметных сокровищ!

Толпы народа спешили к городским воротам. Ярты привязал своего ишака за городской стеной в тени высокого карагача и вместе с толпой поспешил на главную городскую площадь.

Посмотрел Ярты на минарет — высоко, голова кружится. Потрогал он стенку башни — гладкая — не за что зацепиться! Подбежал к двери — нет ли щёлочки, чтобы прошмыгнуть и взобраться наверх по лестнице? Но двери были так плотно забиты листами меди, что не осталось даже маленькой лазейки, а у дверей стояла вооружённая стража. Грустно стало Ярты-гулоку. Он сел посреди площади и задумался, глядя на верхушку башни. Вдруг он увидел стаю голубей. Белые птицы, словно комочки хлопка, кружились над минаретом.

— Эй, Хан-Салтан, злая пери! — воскликнул малыш и даже заплясал от радости. — Теперь ты у меня в руках!

Он порылся в карманах и нашёл там крошки от лепёшки-чурека, который мать дала ему на дорогу. Он разбросал крошки у подножья минарета, спрятался за каменным порогом и стал ждать. Голуби покружились, покружились вокруг минарета и спустились на землю. С тихим воркованьем они принялись подбирать крошки. Тогда Ярты осторожно выполз из засады и стал подбираться к самой большой голубке. Одним прыжком он схватил её за хвост, и голубка забилась у него в руках, а Ярты закричал как только мог громко:

— Эй, эй, кш, кш! Летите голуби выше, несите меня на башню!

Конечно, голуби не поняли слов Ярты-гулока, но они испугались крика, поднялись на воздух и полетели.

Ой, как высоко летел Ярты над столицею падишаха! Он видел сверху дворцы и кривые улицы, видел базары и шумные площади, видел поля, изрезанные арыками, но он не видел минарета мечети. Голуби несли его совсем в другую сторону! Малыш испугался. Руки его ослабели. Из последних сил уцепился он за хвост голубки и зажмурился. Однако и голуби стали уставать. Они повернули к дому и вскоре уселись на резном карнизе минарета. Ярты открыл глаза и обрадовался.

«Дело сделано!» — подумал малыш и собирался уже снять с башни серебряную тюбетейку, но не тут-то было!

Перед ним возвышалась крутая кровля, над кровлею — золотой полумесяц, а ещё выше чуть виднелась в сверкающем небе усыпанная драгоценными камешками тюбетейка дочери падишаха.

Но возвращаться назад было уже поздно. Да и не такой был парень Ярты, чтобы, начав дело, бросить его на полдороге. Он стал карабкаться вверх по скользким изразцам кровли. Он срывался и начинал карабкаться снова. Вот он уже зацепился за золотой рог полумесяца. Ещё усилие — и он держит в руках драгоценную тюбетейку дочери падишаха. Но разве просто распутать сорок петель и сорок узлов на шёлковых шнурках, которыми привязана тюбетейка, да еще на такой высоте! Левой рукой он держался за полумесяц, и только правая рука была у него свободна. А много ли наработаешь одной рукой? Но терпеливый и на ветру раздует огонь! А Ярты, когда нужно, умел быть настойчивым и терпеливым. Еще не спустился за край пустыни красный шар солнца, а шапочка Хан-Салтан была уже в руках Ярты-гулока!

Мальчик обрадовался. Но тот неблагоразумен, кто радуется раньше времени. Ярты глянул вниз, и сердце его остановилось: под ним была пропасть, на дне которой, как муравьи, ползали маленькие человечки, а дворец падишаха казался сверху не больше отцовской кибитки. От страха кровля заходила под ногами у малыша. Как же спуститься вниз?

В это время снизу раздались три звонких удара гонга. Это закрывался базар. И сразу же на всех соседних минаретах служители-муэдзины затянули свою вечернюю молитву.

Приближалась ночь.

«Эй, Ярты, — сказал сам себе малыш. — Долго ли ты будешь качаться под самым небом? Надо торопиться на землю. В полдень пустыня дышит зноем, а в полночь — холодом. Если я останусь на башне, то замёрзну, как путник на вершине снежной горы».

Так подумал Ярты и стал искать глазами голубей. Но птицы давно уже спали. И сколько Ярты ни думал, — ничего придумать не мог.