Мысдык, победитель дивов

Было — не было, ведь у Аллаха рабов много… Давно-давно, когда в старой бане джинны дротики метали, жил один старик по прозванию Налджи. Может, оттого, что его вскормила честная мать, только он в рот не брал ничего запретного. Никогда он не старался снять с мертвой лошади подкову на счастье, не гнался за покровительством сильных, не терял своей гордости.

Сам смотрел за своим домом, сам, проливая пот, добывал себе хлеб. Не было у него ни кола ни двора, а было три сына, стройных, как молодые побеги. Имен старших не знаю, а младшего звали, кажется, Мысдыком. Старшие были просты разумом, младший же — острее сабли! Если верить людским толкам, то так и было. Хоть по виду и старшие не уступали брату, но только уж очень просты, так просты, будто река, которая лениво течет, будто человек, который глаз с земли не поднимет, по снегу пройдет и следов не оставит. А младший, этот все сообразит, всего добьется, самого шайтана обманет, перехитрит, потому Мысдыка даже с Кельогланом равняли…

Пришел час, отец попрощался с этим миром, а детям пришлось самим решать свою судьбу. Что мог оставить им в наследство Налджи-баба? Ни горсти земли в горах, ни зеленого листка в винограднике. Нечего им было делать, только запрячься в кара-сапан3. Ведь и царство-то их было с ладонь… О том подумали, о сем поразмыслили, и вот, когда в головах братьев бродили черные думы, Мысдык и говорит им:

[Джинн- в фольклоре стран Ближнего Востока — злой дух.

Кельоглан — букв, «плешивец» — герой турецких сказок, незадачливый, но умный и благородный парень из народа.

Карасапан — примитивный плуг.]

— Братья мои старшие, не пристало мне говорить при вас, но только если мы будем ловить ворон, то не заработаем себе на хлеб. К добру ли будет, не знаю, а давайте поищем свое счастье в других краях — не кончается ведь земля в здешних местах!

Его слова пришлись братьям по сердцу:

— Правду говоришь, Мысдык, давайте запряжемся все дружно в арбу, ты младше нас, тебе и идти впереди.

Надели они железные чарыки1, взяли в руки железные посохи и отправились в дорогу. Мало ли шли, много ли шли, через горы перешли, долины позади оставили. В один из дней подошли они к полю и что же видят: хлеба в рост человеческий стоят, головой покачивают да так наклоняются, будто хотят дотянуться до косы. А коса-то от них отвернулась! Переглянулись три брата, двое старших ничего не сказали, младший же, катясь, как маленькое колесо, спереди, говорит:

— Братья мои старшие, хлеба эти ждут, когда коса к ним придет, а косе нужна рука человека, труд человека. Кто знает, руки ли у хозяина не дошли, сил ли у него не хватило? Забросил он свои посевы. Не оставим же их птицам и зверям, скосим втроем поле! Если хозяин честный человек, он заплатит нам за труды.

Сказали — сделали. С одного конца начали, на другом закончили. Вдруг появился див. Братья перепугались один сильнее другого, другой сильнее третьего. А див говорит:

— О дети человеческие, я все горы облазил, все камни переносил, но это поле согнуло мою спину. Много дней глядел я во все глаза, ждал кого-нибудь вроде вас. Не Аллах ли вас послал? Не знаю даже, как мне расплатиться с вами…

Сказал он так и засмеялся. У братьев сразу отлегло от сердца. Мысдык ответил диву:

— О див, ты назвал нас людьми, а человек бывает другом в черный день и, что умеет, всегда сделает. Да принесет тебе наш труд счастье, такое большое, как дорога от земли до неба! Желаем тебе всегда видеть улыбающиеся лица и слышать сладкие речи.

— Вах, сынок, — говорит див, — не будем вспоминать улыбки и сладкие речи, пусть мое богатство будет счастьем для вас… Конечно, человеческого во мне ничего нет, но и я немного знаю жизнь. И дороги, и людей знаю. За этой горой стоит мой дом, возле дома ягненок, а за ягненком смотрят три мои дочери. Одна краше другой. Если какую-нибудь из них судил вам великий Аллах,

Чарыки — крестьянская обувь из сыромятной кожи.

Д и в — фантастическое существо, злой дух, распространенный персонаж восточного фольклора.

то пусть ваш путь будет усыпан розами. Давайте только вначале съедим мясо этого ягненка, остальное же само собой устроится.

Сказал он так, посмотрел в глаза Мысдыку и велел ему отдать записку жене, чтобы та поджарила и послала им ягненка. Тут Мысдык взглянул на дива, и что-то в его глазах не понравилось молодцу. Бумажку-то он взял, да пока шел по дороге, развернул ее и прочел. И что же там был написано: оказывается, Мысдык своими собственными ногами навстречу смерти шел.

«Черная женщина, посылаю я тебе дитя, человеческое дитя! Не теряй времени, бери его, но не ешь сырым, надень на вертел, покрути над огнем, чтоб поджарился!