Ворон–Вороневич

Тогда выходит к нему царская жена и говорит:

— Ворон–Вороневич, надоело мне одиночество, дай я рядышком с тобой посижу. Ты лежи, а я у тебя в голове поищу.

— А, привыкать начинаешь! — рассмеялся Ворон–Вороневич.

— Ну как же, я ведь совсем одна. Лег он ей на колени, и она начала у него в голове искать. А сама продолжает:

— Совсем я одна. Вот кабы мой любимый сын Ванюшка ко мне пришел. Да только ты не допустил бы его, убил бы со зла.

— Почему убил бы? — удивился Ворон–Вороневич.

— А что бы ты с ним сделал?

— Вот глупая! Что бы сделал? Накормил бы, напоил бы да в путь проводил бы.

Только сказал — раз! — царевич и выскакивает.

— Здравствуй, Ворон–Вороневич!

— Ай, молодец, Иван–царевич, перехитрил меня, — засмеялся Ворон–Вороневич. — Ну, да раз я слово сказал — сдержу, не трону тебя.

Устроил Ворон–Вороневич по случаю встречи богатый пир. Стали они пить–гулять. Иван–то пьет рюмочкой, а Ворон–то Вороневич, черпаком хлестает. Тогда говорит Иван–царевич:

— Ай, Ворон–Вороневич какая в тебе чертова сила! Я, посмотри, от стопки пьян, а тебя и черпак не берет.

А Ворон–Вороневич смеется:

— Разве это чертова сила? Пойдем со мной в подземелье, вот тогда ты посмотришь, что такое чертова сила.

А Елена Прекрасная предупреждала Ванюшку: «Смотри, поведет он тебя в свое подземелье. Там у него меч есть волшебный. Поднимешь его на глазах у Ворона–Вороневича, он тебя сам убьет, этот меч, безо всякой посторонней силы. Но если Ворон–Вороневич отвернется, то не мешкай, сразу же хватай меч и бей злого волшебника. Тут и конец ему придет».

Повел Ворон–Вороневич Ванюшку в подземелье. И вправду, видит царский сын: меч огромный лежит.

— Вот она где, моя сила! — вскричал Ворон–Вороневич. — Попробуй подними его, Ванюшка, а я посмотрю, хватит ли сил у тебя и годишься ли ты со мной сражаться.

— Да где уж мне, Ворон–Вороневич, с тобой тягаться! — взмолился Ванюшка. — Смотри, какой ты сильный. Куда мне до тебя?

Рассмеялся Ворон–Вороневич. Так позабавили его слова царского сына, что от смеха чуть слезы у него на глазах не выступили. Стал он глаза тереть, слезы смахивать. Только закрыл глаза, а Иван–царевич хвать его по голове мечом и убил.

Приходит Иван–царевич к матери и говорит:

— Ну, мама, теперь нам бояться некого, теперь у нас с тобой все в порядке.

Собрались они втроем — Иван–царевич, его мать и Елена Прекрасная — и стали собирать богатство Ворона–Вороневича. Может, день богатство таскали, может, месяц — бог его знает, только все равно все богатство не перетаскать, потому что было его у Ворона–Вороневича несметное количество, одного золота — многие тысячи. Однако, когда загрузили добром два корабля доверху, приказал Ванюшка:

— Ну довольно, хватит с нас и этого!

Перетащил он через высокий забор свою мать, Елену Прекрасную, посадил их на корабль, но, как только собрался отправиться в обратный путь, говорит ему Елена Прекрасная:

— Эх, Ванюшка, ты прости меня, позабыла я у себя в спальне под подушкой две куриные косточки.

— На что они тебе, эти две косточки? — подивился царский сын.

— Не спрашивай меня, Ванюшка, все равно я тебе не скажу. Только без этих косточек мне не жить...

— Ну ладно, — говорит Иван–царевич, — ждите меня. Ведь это не бог весть какое дело великое...

Снова перебрался он через забор и пошел. Приходит. И вправду, под подушкой находит две куриные косточки. Взял он их, завернул в платочек и пошел обратно.

Однако это только быстро говорится. Пока Ванюшка ходил туда–сюда, прошел день, а может, и два. А за это время случилось вот что. Одолела братьев Ванюшки зависть черная. «Как же так? — думают. — Мы столько лет родного дома не видели, столько мук претерпели, а домой с пустыми руками возвращаемся, а Иван и нас спас, и мать вернул, и Елену Прекрасную сговорил, и столько богатства добыл». И вот темной ночью подпалили они веревку, чтобы Ванюшка через забор не перелез, сели на корабль и поплыли домой. А с матери и Елены Прекрасной взяли клятву, чтобы те сказали отцу, мол, ничего не видели и ничего не знают, мол, не Иван–царевич их спас, а они, старшие братья. Так или иначе, угрозой или хитростью, но заставили они поклясться и свою мать, и Елену Прекрасную, что не скажут отцу лишнего слова.

Уехали братья. А Иван–царевич вернулся к забору, схватился за веревку, и она упала на землю — сгорела наполовину. Понял тогда Ванюшка, как с ним братья обошлись, сел на камень и загоревал. Однако плачь не плачь, а делать что–то надо. Ведь, как говорится, умный хоть за щепочку возьмется, а своего добьется. Вертел он эти косточки, вертел в руках, потом возьми и ударь одну о другую.