Разорванное ожерелье

– Хорошо же ты мужа встречаешь, жена любимая! Спасибо тебе, не ожидал, – а сам в окно вскочил и В дом вошел. – Собирайся!

Испугалась цыганка. Поняла она, что если уйдет сейчас с ним, то обратно уже не вернется.

– Подожди, дорогой мой, муж мой любезный. Я уже и баню растопила, позволь мне помыться! Я быстро.

Мигом управлюсь.

Нахмурился цыган, но не стал перечить. Помылась цыганка и стала вещи свои нехитрые собирать да одеваться потихоньку. Целую кучу вещей на себя надела, а потом открыла сундучок, где у нее украшения хранились, и начала бусы да серьги примерять.

– Что ты там возишься? Поторопись, нам уже ехать надо.

– Сейчас, милый, дай только матушкины бусы надену, очень уж дороги они мне.

– А для чего столько кофточек на себя надела?

– Холодно на дворе, вон какой ветер!

– Не бойся, я тебя согрею!

В моем доме очень тепло.

Долго ли, коротко ли, вышли они па улицу. А на дворе настоящая буря: ветер в ушах свистит, деревья гнутся до земли, последние листья во все стороны летят. Черные тучи закрыли луну, темно так, что хоть глаз выколи.

Вышли они на дорогу. Видит цыганка, стоит пара лошадей, запряженных в повозку, да таких необыкновенных, что в жизни она не видывала: шерсть огнем горит, из глаз искры летят.

Сели они в повозку. Свистнул цыган, и рванули кони вскачь.

Показалась луна из-за туч, и тут заметила цыганка, что кони не по земле, а по воздуху летят, а муж сидит впереди и песни поет:

Месяц на небе светится, А мертвый с девицей мчится!

Едут дальше. У цыганки аж дух захватывает. Страшно ей, а цыган все поет и поет:

Месяц на небе светится, А мертвый с девицей мчится!

Наконец останавливает цыган лошадей у самых ворот кладбища. Снова свистнул – и сгинули кони. Идут цыган с цыганкой среди крестов и приходят к вырытой могиле. Прыгает цыган в яму и кричит:

– Иди сюда скорее, бросай свою одежду и прыгай сама!

«Не иначе как смерть моя пришла», – подумала цыганка, но тут же сообразила и стала медленно-медленно снимать с себя по одной одежке и подавать мужу. Один платок снимет – подаст, потом второй, одну кофточку снимет, потом вторую. И все потихонечку, потихонечку...

– Что ты там копаешься? – кричит цыган из ямы. – Нам торопиться надо!

А тут у цыганки бусы с шеи слетели. Разорвала она нитку незаметно, и рассыпались бусы по земле.

– Ой, – кричит, – муж мой дорогой, не могу я к тебе без материнского подарка идти!

Стала она бусы собирать: поднимет бусинку – мужу подаст. Пока все бусы до одной не собрала, не успокоилась. А тут и утренняя заря заниматься начала, самый краешек леса посветлел.

– Прыгай ко мне! – закричал цыган.

– Сейчас, только сережки тебе отдам...

Кинула она в могилу одну сережку, собралась вторую снимать, а цыган к ней уже руки протягивает, схватить хочет. Отпрянула цыганка назад, и в эту минуту третьи петухи пропели. Заскрежетал зубами цыган, застонал, вскрикнул дико и упал ничком в яму. Захлопнулась крышка гроба, слетела на нее земля, и холм могильный образовался. Упала цыганка замертво на землю.

Сколько она так пролежала – ничего не помнит, а когда очнулась, видит: нет на ней ничего, а в кулаке сережка зажата. Посмотрела цыганка на могилу, испугалась и в церковь побежала кладбищенскую. Залезла на колокольню и принялась во все колокола звонить.

Прибежали люди, пришел батюшка-поп. Видят: цыганка голая на колокольню забралась и звонит. Кричит батюшка:

– Крещеная да благословленная, явись! Некрещеная да неблагословленная, сгинь!

– Батюшка, – кричит цыганка, – крещеная и благословленная, да выйти на люди не могу, одежды никакой на мне нет.

Принесли цыганке одежду, спустилась она вниз. Причастил ее батюшка, и она постепенно обо всем рассказала.

Подивился народ такому рассказу. Повела цыганка людей к мужу на могилу.

Разрыли землю, глядят, а там цыган лицом вниз лежит, а вокруг него одежда жены, вся разорванная да помятая, и бусы тут же расколотые. Велел поп в могилу кол осиновый вбить. Так люди и сделали. С той поры больше цыган не являлся.