Храбрый цыган

Жил цыган. Были у него жена и пятеро детей. Пошла как–то раз цыганка гадать, просить, чтобы было что семье кушать. Ходила, ходила по миру и принесла домой хлеба, сметаны и всякой прочей снеди, что гаданием добыла. Наелся цыган, намазал брюхо свое сметаной, лег на солнце и лежит. Налетели тут мухи и сели на брюхо цыгану — сто душ. Изловчился цыган, как хватит — есть! Говорит:

— О жена, я одним махом, сто душ побивахом!

Дети хохочут, смеются, а ему не до смеха. Пошел цыган к кузнецу:

— Кузнец, сделай мне таблицу, что я одним махом сто душ побивахом.

Кузнец выковал таблицу — дело недолгое. Повесил цыган ее па грудь, бросил жену свою, детей и поехал на край белого света. Кто ни увидит цыгана, все ему покоряются, даже богатыри. Так и кочевал цыган, пока не добрался до самого царя. Принял царь его, а он и говорит ему:

— Отдавай за меня сестру свою замуж. А не отдашь — я все твои хоромы разнесу!

Царь испугался. Как же! Ведь он одним махом целых сто душ побивахом.

— Ладно, — говорит царь, — отдам.

Вот и стали они жить. Сестра царская, что ни говори, красавица, а прежняя жена цыгана черная была да грязная. А он, как почуял запах духов и пудры от царской сестры, наморщил нос и говорит ей по–цыгански:

— Парнимо, парнимо — кхандэ кхандимо. А мири калимо — кхандэла бахтимо. [Парнимо, парнимо — кхандэ кхандимо... — «Белая, белая, зато вонючая, а моя черная, а везучая (букв, «пахнет счастьем»)» — (цыг ).]

Обиделась царская сестра, прибежала к брату и говорит:

— Что же это получается, братец мой? Что это он все говорит «кхандимо» да «кхандимо»? Не могу я больше с ним жить.

Огорчился царь и отвечает сестре:

— Эх, как бы не принес он нам большой беды в дом. Позови–ка ты его ко мне.

Приходит цыган, а царь его и спрашивает:

— Зять ты мой, может, ты желаешь на родину поехать? Может, у тебя дома дети?

— Ага! Целых пятеро, мой царь.

— Ну так не желаешь ли ты их навестить?

— А что? Я бы поехал.

— А не жалко тебе будет сестру мою бросать?

— А бог с ней! Моя черная — счастливая, а твоя хоть и белая, а кхандит от нее...

Так и договорились. Дает царь цыгану тройку лучших своих лошадей, дает полную карету всякой поклажи.

— Ну вот, зять мой, поезжай с богом!

— Но я к тебе, мой царь, когда–нибудь приеду в гости.

— Пожалуйста, пожалуйста!.. — Обрадовался царь, что наконец–то цыган уедет от него.

Едет цыган своей дорогой. А лошади у него такие рысаки, что, сколько он ни натягивает вожжи, они все равно рвут. Вот и вскричал цыган в сердцах:

— Будь ты проклят! Что за лошадей ты мне дал?! Все руки мне пооторвали!

Вдруг навстречу мужик едет, а на телеге у него бидоны с молоком.

— Стой! — кричит цыган.

Тот остановился, видит: богатый человек в карсте едет, а на груди у этого человека табличка висит, что он одним махом сто душ побивахом.

— Что, барин? — испугался мужик.

— А вот что, — говорит цыган. — Снимай свои бидоны и на мою карету перекладывай, а потом я на твоей телеге поеду, а ты — на моей карете.

Не стал мужик поперек слово говорить, а быстро сделал то, что цыган ему сказал, и поехал себе с богом. А цыган лег на телегу, ноги вытянул, вожжи на руку намотал и кричит от радости:

— Далось мне счастье! Далось мне счастье! Послал мне бог глупого мужика! Вот это счастье!

Так и приехал цыган на дохлой кляче, без царского добра в свой табор. Видит: палатка его стоит, рядом дети бедненькие бегают. Как увидели они его, закричали:

— Отец наш едет! Отец наш едет!

И жена рада, что хоть вернулся муж ее. Собрали они свои пожитки и поехали снова кочевать по свету.