Умный сирота и бай-обманщик

— воскликнул юноша. И он сразу же направился к имаму их села, рассказал ему о своих намерениях и обещаниях бая и попросил имама быть посредником между ним и баем.

Имам согласился исполнить просьбу сироты и рассказал все баю. В ответ бай засмеялся и сказал:

— Разрешите мне самому ответить сироте. Встретив сироту, бай со смехом ему сказал:

— Сын мой, ты не волнуйся и никого ко мне не присылай, я вот поосмотрюсь, да и начну готовиться к вашей свадьбе. Ты не относись подозрительно к приходу сватов. К твоему счастью, девушка не лишена привлекательности, поэтому и приходят сваты в наш дом. Мы никого не хотим обижать, оттого и не говорим сватам: «Уходите, мы вам не отдадим свою дочь». Как говорят: «Калым за девушку, которую не выдают,— тяжел». Так мы поднимаем на нее цену и без обид выпроваживаем сватов.

Сирота поверил этим словам бая, сам уверил в них невесту и, успокоив ее, стал работать на бая еще больше и лучше.

Однажды у ворот бая появился целый караван верблюдов, попона и подстилки на которых были из новеньких ковров, на шеях, хвостах и на коленях у них звенели серебряные побрякушки. На нескольких верблюдах лежали мешки с рисом, сахаром, леденцами и халвой, на нескольких верблюдах была навалена атласная, шелковая, бархатная и золототканная одежда. С верблюдов, подведенных к самым воротам, поклажа снималась и относилась в дом бая.

Всем было ясно, что бай просватал свою дочь за какого-то богача, все эти вещи означали начало свадьбы и что близко празднество помолвки.

При виде этого у сироты помутнело в глазах и закружилась голова, будто небо опустилось на него. Он почувствовал такую боль, словно тяжелый мельничный жернов, как пшеницу, растирал в муку его трепетное тело. Сначала юноша хотел лишить себя жизни, но вдруг подумал: «Убить себя никогда не поздно, сейчас мне нужно до последнего дыхания бороться за себя и за девушку. Если не добьюсь своей цели, тогда убью себя».

Пока все были заняты переноской приданого и разглядыванием нарядов жениха и невесты, сирота прошел на женскую половину, жестом поманил девушку и отвел ее в сторону.

Как только она встретилась с ним с глазу на глаз, она заплакала, показала ему спрятанный в платье нож и сказала:

— Я ищу случая всадить его себе в грудь!

— И я хотел сделать то же, но мне пришла на ум хорошая мысль, которая поможет освободиться нам обоим.

Слыша это, девушка обняла сироту, впервые поцеловала его и сказала:

— Скорее говори, что ты задумал, боюсь умереть от радости, не услышав о нашем спасении!

— Сейчас, подожди. Ты должна отцу с матерью и окружающим людям казаться довольной предстоящей свадьбой. Но сама будь готова к побегу. При первом удобном случае я тайно проберусь к тебе, и мы убежим. Я сам не могу оставаться на свадьбе, мне очень тяжело. Я уйду куда-нибудь, спрячусь, выжидая удобный момент. А после помолвки я хочу еще раз встретиться с твоим отцом и потребовать уплату за двенадцатилетний мой труд. Он клялся .разводом с женой, поэтому должен отдать то, что мне полагается.

Но это я буду просить только для того, чтоб мы после побега были обеспечены на первое время.

Сказав это, сирота ушел из села и через несколько дней после помолвки вернулся и встретился с баем у мечети, где тот сидел с имамом в окружении богачей.

Сирота подошел к баю и сказал:

— Дядя бай, много я съел вашего хлеба и соли, много переработал вашей работы, вы должны быть мной довольны. Теперь, если б вы уплатили мне мою долю, я посчитал бы это последним вашим благодеянием, был бы очень вам благодарен.

— Какую долю?— гневно спросил бай.

— Долю за двенадцатилетний труд, ту долю, какую вы обещали мне при имаме клятвой развода с женой.

Бай вытаращил глаза, но сказал мягко:

— Если просишь свою долю, я дам ее тебе. Утром я вынес из амбара полмешка пшеницы для помола, она осталась у дверей. Вот возьми эту пшеницу.

— Разве за двенадцать лет я заработал только полмешка пшеницы? Вы такими делами хотите загрязнить свою честную жену?

Услышав слова сироты, бай испугался быть обесчещенным «разводом с женой» в присутствии посторонних людей и поспешно, с мольбой о помощи, взглянул на имама, который был свидетелем его клятвы.

Имам тут же пришел на помощь баю и спросил у сироты:

— Когда бай тебя нанимал на работу, сколько обещал платить каждый год?

— Ничего не обещал, только говорил, что сделает меня своим зятем,— отве-тил он.

— Обещание сделать зятем—это не плата за работу. Сколько ежегодно было положено дать тебе скота или денег?

— Ничего не было положено,— сказал сирота.

— Очень хорошо,— сказал имам,— если так, платой тебе за работу будет считаться то.