По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре

А сын Марфы-царевны рос не по дням, а по часам; вырос большой и говорит:

- Матушка! Я потянусь.

- Потянись, дитя!

Как он потянулся — вмиг бочку розорвало.

Вышли мать и сын на высокую гору. Сын огляделся на все стороны и вымолвил:

- Кабы здесь, матушка, дом да зеленый сад — вот бы пожили!

Она говорит:

- Дай бог!

Того часу устроилось великое царство: явились славные палаты — белокаменные, зеленые сады — прохладные; к тем палатам тянется дорога широкая, гладкая, утоптанная. По той по дороге идут нищие, люди убогие, просят святую милостыньку. Марфа Прекрасная позвала их в палаты белокаменные, накормила-напоила, в путь-дорожку проводила.

Нищие, люди убогие, пришли к Ивану-царевичу и рассказали, что в этаком-то месте, где прежде были горы высоки, ручьи глубоки, леса непроходимы, там стоит царство великое; в том царстве живет вдова, а у ней сын есть — красоты невиданной и неслыханной: по колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре, по косицам часты мелки звездочки — насмотреться невозможно!

- Мать с сыном нас, убогих людей, накормили-напоили, на дорогу хлебом наделили и в путь с честью проводили.

Иван-царевич говорит:

- Разве поехать мне посмотреть, что там за царство устроилось?

А яга-баба — живет тут у царевича — услыхала эти речи и стала сказывать:

- Вот невидаль! У меня в лесу у старого дуба восемь таких молодцов: у всех по колена ноги в золоте, по локти руки в серебре, по косицам часты мелки звездочки!

Иван-царевич остался дома, не поехал в новое царство; а нищие, люди убогие, опять туда побрели просить святой милостыньки. Марфа Прекрасная позвала их в палаты белокаменные, накормила-напоила и спать повалила; назавтрее стала их спрашивать:

- Калики вы голосисты! Где вы были-побывали и что вы слыхали?

Отвечают калики:

- А мы как от вас пошли, так прямым путем и направились к Ивану-царевичу; он подсел к нам, начал спрашивать: где что слыхали, где что видали? Мы всё ему рассказали, что видели твое новое царство, как живешь ты вдовою и что есть у тебя сын, краше которого в белом свете нет. Иван-царевич хотел было сюда ехать — посмотреть, да баба-яга не пустила; вот, молвила, невидаль! У меня в лесу у старого дуба восемь таких молодцов: у всех по колена ноги в золоте, по локти руки в серебре, по косицам часты мелки звездочки!

Как скоро ушли нищие, люди убогие, говорит Марфа Прекрасная сыну:

- Это мои детки, а твои братцы, в лесу у старого дуба сидят!

- Матушка, — отвечает он, — дай мне хлеба, я пойду — их достану, домой приведу.

- Ступай, дитя, с богом!

Нацедила она из своей груди молока, на том молоке спекла восемь хлебов, отдала ему и отправила в путь-дорогу.

Долго ли, коротко ли шел добрый молодец; скоро сказка сказывается, да тихо дело делается; пришел к старому дубу — у того дерева лежит большой камень; отвалил камень, глянул и увидал своих братьев: сидят вокруг стола в подземелье. Он спустил им по единому хлебцу; братья съели и заплакали.

- Эти хлебцы кабыть на молоке нашей матушки!

Он спустил им ременья и вытащил всех на вольный свет. Поцеловались, поздоровались и пошли домой к матери. Марфа Прекрасная выбежала встречать их, стала миловать-целовать, крепко к сердцу прижимать.

Живут они вместе. Опять зашли туда нищие, люди убогие, милостыньки просить. Марфа Прекрасная позвала их в палаты белокаменные, накормила-напоила, спать уложила, назавтрее хлебом в дорогу наградила, с честью в путь проводила. Приходят нищие к Ивану-царевичу. Он начал выспрашивать:

- Гой еси, калики голосистые! Где вы были-побывали и что видели?

- Были мы побывали, ночь ночевали в новом царстве; молодая вдова нас накормила-напоила, на дорогу хлебом наградила; есть у ней девять сыновей — краше в свете нет! У всех по колена ноги в золоте, по локти руки в серебре, по косицам часты мелки звездочки.

Иван-царевич приказал лошадей закладывать; а бабе-яге нечем больше похвастать, сидит да молчит.

Поехал царевич в новое царство; долго ли, коротко ли — увидал град великий; остановился у палат белокаменных. Марфа Прекрасная и девять сыновей вышли навстречу; обнималися-целовалися, много сладких слез пролили, пошли в палаты и сделали пир на весь крещеный мир. Я там был, пиво и вино пил, по усу текло, а в рот не попало.