Сказка о волшебном волке и Иляне-Косынзяне

Волк сразу же вскинулся, изловчился и схватил вороньего царя. Горе взяло остальных.

— Помилуй ты его, отпусти на волю! — взмолились они. — Это наш царь, он всех нас уму-разуму учит, а ежели ты его съешь, осиротеем мы, худо нам придётся, никто нас не защитит.

— Ни за что не отпущу, пока вы не доставите мне живой и мёртвой воды. А откуда достанете — это уж ваше дело.

Обрадовались вороны, когда услышали эти слова. Разлетелись они во все концы света и только восемь из них вернулись к волку с живой и мёртвой водой. Четверо вылили из клювов мёртвой воды в один пузырёк, а четверо живой воды — в другой.

Отпустил волк вороньего царя на все четыре стороны и обрызгал тело Александру мёртвой водой. Раны тотчас же затянулись, голова приросла и лежал он такой, будто только что умер. Затем влил волк ему в рот несколько капель живой воды и Александру тотчас же воскрес. Увидел он волка рядом с собой, и не знает, что сказать.

— Говорил же я тебе, брат Александру, что вряд ли ты благополучно домой доберёшься. Здесь бы гнить твоим косточкам, если бы не пришёл я сюда, чтобы воды напиться. А теперь иди себе с миром домой, впредь сам будешь знать, что делать.

Как только Александру ожил, золотая яблоня покрылась листвой и яблоками, а голубь в своей клетке встрепенулся, заворковал, от радости места себе не находит.

А волк, когда попрощался с Александру, захотел испытать впрямь ли у того доброе сердце. Как только разошлись они в разные стороны, побежал он по короткой лесной тропинке, выскочил на ту самую дорогу, по которой должен был пройти Александру и прикинулся мёртвым. Лежит волк — падаль падалью, даже гнить начал, да и черви по нём ползают.

Александру ещё издали услышал запах мертвечины.

Пошёл он дальше, почувствовал, что запах сильнее становится и прослезился.

— Ох, боюсь я, что это брат-волк умер и лежит где-то здесь.

Подошёл он совсем близко и видит — и впрямь умер волк, гнить уже начал, а черви на нём так и кишат. Зловонье там такое стояло, что даже подойти никому не под силу. Зарыдал Александру, запричитал:

— Ой, брат ты мой, волк, брат любимый! Сколько добра ты мне сделал, и что с тобой стало!..

Всё так же плача и причитая, очистил он его от червей, а затем прижал к груди и поцеловал:

— Я же, брат-волк, тебя упрашивал, чтобы ты со мною вместе пошёл, а ты не захотел. Сейчас я, всё равно, тебя не брошу, унесу с собой, изготовлю золотой гроб и туда тебя положу. Хоть на кости твои глядеть буду, коли не судьба мне с тобой вместе век коротать.

Взвалил он волка на спину и зашагал к царскому дворцу. Шёл он, горько вздыхал и причитал, как вдруг волк ожил и на землю спрыгнул. Обрадовался Александру несказанно. А волк сказал ему:

— Ну, брат Александру, увидел и я своими глазами какое у тебя доброе и жалостливое сердце. Не пожалей ты меня сейчас, я бы тебя на месте съел. А теперь будь здоров и иди себе с миром!

— Иди и ты с миром, брат-волк! — попрощался с ним Александру и снова прослезился.

Убежал волк в свои края, а Александру прямиком к отцу во дворец заторопился.

Как только подошёл он к дворцу, волшебный конь и Иляна-Косынзяна с небес прямо к нему спустились. А голубь так и трепыхается от радости в клетке, места себе не находит. Старый царь сразу же понял, что младший сын домой вернулся. А Александру, как только очутился во дворце, сразу же приказал схватить старших братьев.

— Свяжите этих двух душегубов по рукам и ногам и не спускайте с них глаз. А я пока пойду к отцу, — распорядился царевич.

— Добрый день, батюшка дорогой, — поздоровался он, переступив порог.

— Добро пожаловать, сынок любимый!

— Как поживаешь, батюшка, как ты себя чувствуешь? Помогли тебе мои братья?

— Ох-ох-ох, сыночек родной! Пока они не вернулись, я кое-что ещё различал, будто сквозь пелену густую, а с тех пор как они глаза мне смазали — ничего не вижу… Совсем ослеп.

— Так ведь, батюшка, они тебя смазали всем голубем сразу, и потому тебе не помогло. А я дотронусь одним только пёрышком и ты сразу прозреешь. Как в детстве видеть будешь.

Пока они говорили, голубь встряхнулся, как все птицы встряхиваются, и уронил одно перо.

Взял Александру это перо, обмакнул в воду и смазал отцу глаза. У царя тотчас будто пелена с глаз спала. Обрадовался он, да так, что не знал как сына поблагодарить.

Тут же Александру приказал, чтобы ему изготовили копьё длиномерное. Когда копьё было готово, пошёл он во двор и сказал своим братьям:

— Вот что, братья, я вас не убью, как вы меня убили, и судить не я вас буду. Пусть бог нас рассудит.

Метнул он копьё длиномерное вверх, а они — все три брата, стояли рядышком — голова к голове.