Справедливый

Эта боль была — отсутствие сына-наследника, которому он мог бы передать после себя свое царство.

Долго хранил император свое горе про себя и наконец посоветовался с И.

— Государь, — ответил советник, — и закон, и обычай, и здравый разум говорят одно: если дом из глины не крепок — выстройте его из камня; если в вашем саду на одном дереве нет плодов — ищите их на другом...

— Я и сам думал об этом, — сказал император, — но не хотел бы обидеть императрицу!

— Императрица останется по-прежнему императрицей и первой женой, и никаких привилегий не потеряет. Но государыня и сама поймет, что ее дело — частное, а ваше — государственное... Дайте, государь, известный срок государыне, и если она по истечении его не даст вам надежды, то найдите государыне помощницу!

Неизвестно как, но только императрица каким-то образом узнала или догадалась о совете И. Тогда она еще больше возненавидела его...

Но вскоре судьба ей улыбнулась. Она стала полнеть... Обрадовался император, потому что он действительно искренно и глубоко любил свою прекрасную жену.

Прошло немного времени — семейные дела императора шли как нельзя лучше. Но одно опасение тревожило императора: а вдруг у него будет не сын, а дочь? Тревога его все усиливалась — и наконец он решил послать за великим врачом, который по одному пульсу мог определить любую болезнь. Узнать же пол еще не родившегося ребенка для него, конечно, не составит никакого труда...

Врач прибыл. Чтобы не смущать его своим присутствием, не только император не присутствовал на приеме врача императрицей, но и ни один мужчина. Императрица приняла врача не в парадных комнатах, а в своей личной спальне, и в присутствии только нескольких своих любимых придворных дам.

Император очень боялся, будут ли соблюдены все приличия при необычайном появлении мужчины на женской половине. Поэтому сам император, никого не предупредив, направился тайным ходом на половину императрицы. Он знал, что в одной нише этого хода есть секретное окошечко в спальню императрицы, так замаскированное со стороны комнаты украшениями, что о существовании его ни одна из дворцовых женщин не знала. Император подошел к окошечку, приоткрыл накрывавшую его крышку, и прильнул глазом...

Перед ним открылась необычная картина. Комната была перегорожена большой ширмой. По одну сторону ширмы на коленях стоял врач, а около него в простых платьях — две или три приближенные дамы императрицы. По другую сторону ширмы сидела любимая дама его жены в платье императрицы. Она протянула руку на ту сторону ширмы, и врач через толстую шелковую материю щупал пульс, не осмеливаясь прикоснуться к обнаженной «августейшей», как он думал, руке. А императрица, также в простом платье служанки, стояла в стороне... Через некоторое время врач закончил осмотр. Тогда дама, одетая императрицей, отдала какое-то распоряжение, и, о удивление! Императрица сама подошла к врачу и протянула ему руку... Врач взял ее, пощупал пульс, сказал что-то, и затем его отпустили.

Император вернулся к себе и приказал позвать врача:

— Ну, знаменитый врач, как здоровье государыни?

— Великий государь! Нет сомнения, что уже три месяца, как вы являетесь отцом!

— Кто же у меня будет — сын или дочь?

— Государь, я могу ошибиться; я даже наверно ошибусь, но я думаю, что будет дочь!

К удивлению врача, эта новость не очень огорчила императора. Он спокойно спросил у врача:

— А кроме императрицы вы больше никого не осматривали?

— Да, государь, — ответил врач, — я по приказанию императрицы осмотрел потом одну из придворных дам, которая говорила, что тоже готовится дать жизнь ребенку.

— Ну, и что же вы нашли?

— Нет сомнения, государь, что эта дама сильно заблуждается. У нее слишком большая печень, поэтому у нее никогда не могло быть ребенка!

Император вздрогнул и быстро спросил:

— Ну а после будут ли у нее дети?

Врач уловил движение императора и решил, что это — одна из его любимиц; поэтому он поспешно ответил:

— Конечно, конечно, могут быть, даже наверно могут быть... Только ей никогда не нужно видеть другую женщину в интересном положении; тогда и у ней может быть ребенок!

Император щедро наградил врача и отпустил его, а сам затем долго ходил задумчивый и грустный. Неизвестно, что он сказал императрице; но только она после этого перестала полнеть, а ее любимая дама, наряжавшаяся в ее платье, исчезла из дворца.

Тогда ненависть к И заполнила все существо императрицы. Потому что кто же, кроме него, мог узнать и донести императору о том, что она хотела разыграть комедию материнства и объявить своим собственным того ребенка, который должен был родиться у ее придворной дамы?