Лихо одноглазое

Быстренько завязал его тройным узлом.

– Понюхай, – говорит, – Лихо, табаку.

И рукавом пот со лба смахнул. Умаялся. Большое дело сделал. А Лихо из кисета кричит:

– Залезла, казачок, а ты не верил. Тишку смех разбирает.

– Молодец, – говорит, – ты, Лихо, твоя взяла! Только из кисета тебе теперь ходу нет.

Запричитала Лихо, стала просить казака, чтобы выпустил он ее. Потом грозить начала.

– Нет, – говорит Тишка, – ты меня этим не проймешь. Кисет жалко, Лизин подарок. Ну так ничего, в дело пошел.

Подкинул Тишка кисел на ладони. Тяжеленький. И запустил его подальше в репьи да калюку. Развязал он мешок с человеческой радостью… В станице кочеты запели. Все разом, в один голос. На душе радостно. Слов нет. Кто-то песню заиграл. Веселую. «Никак, моя Лизанька старается, – подумал Тишка, – эх, пора и мне домой возвращаться». Не успел он шага шагнуть, а народ ему навстречу валом валит. Тишу-дорогушу встречать-привечать. Впереди мать идет. Чуть поодаль Лизанька. Плачут. Уже от радости. «Дождались мы тебя, Тишу-казака. Без тебя пропадай наши головушки». Тишка усы подкрутил, подбоченился, то-то, мол. И пошел навстречу. Но на этом дело не кончилось.

Ехал барин по дороге. В карете дорогой. Весь в золоте убратый. Смотрит: впереди по дороге что-то катится. Кучеру в бок толк – мол, придержи коней. Из кареты вылез, не поленился. Видит: кисет на дороге лежит. Схватил его. Тяжелый. Золото, думает. Пока развязал, ногти холеные пообломал. Выскочила из кисета Лихо. И уселась барину на шею. И ласково так говорит:

– Вот спасибо, друг ты мой милый, выручил! Теперь в услужении у меня будешь, пока я твое добро до нитки не спущу.

И кучеру рукой махнула, мол, поехали.

Поехали так поехали. А нашей сказке тут остановка.