Грот Корбьер

— Ах, сударыня, — сказала Агнеса, — не можете ли вы сказать, где мне найти мою корову и обеих овец? Я была бы вам очень благодарна, ведь у меня теперь ничего нет для моих бедных деток.

— Хорошо, — ответила фея. — Вот тебе маленькая коробочка, в ней мазь из овечьих и коровьих рогов. Смажь ею веревки, которыми ты привязывала своих животных, и у тебя снова появятся овцы и корова.

Камень опустился на место, а на следующий день, как только рассвело, Агнеса смазала веревку, оставшуюся от украденной Пеструшки, и тотчас перед ней оказалась прекрасная корова. Смазала веревки, на которых водила пасти овец, и у нее появились новые овцы, еще лучше украденных.

Агнеса была рада-радешенька, она только жалела о том, что не попросила хлеба. Не переставая думать об этом, она все твердила:

— Как хорошо было бы попросить фею подарить нашей семье волшебную краюху хлеба, которая всегда бы оставалась целой!

Однажды ночью, когда в доме не было ни крошки съестного, ребенок Агнесы стал плакать от голода и просить хлеба. Агнеса услыхала под землей шум и, вложив молоток в руку своего мальчика, сказала:

— Крепко постучи по камню у очага и попроси хлеба у милосердной дамы, сделавшей нам так много добра.

Она говорила очень громко — нарочно, чтобы ее услышали. Мальчик взял .молоток, стал стучать им изо всех сил по камню и умильно приговаривал:

— Добрая дама, дайте мне хлеба, я хочу есть!

Они услышали, Как по камню что-то стукнуло: стук-стук! Камень поднялся, рука положила на очаг каравай хлеба, и чей-то голос сказал:

— Возьми, малыш, этот хлеб. Если ты бережно будешь относиться к моему подарку и станешь делиться им только со. своими родителями, его хватит тебе на всю жизнь.

Каравай всегда оставался целым, сколько бы от него ни отрезали. Так длилось десять лет. Но однажды вечером муж Агнесы, хлебнувший лишнее, привел с собой приятеля и, вынув из шкафа хлеб, подаренный феей, отрезал гостю большой ломоть. Волшебный хлеб исчез в один миг, и как Агнеса вместе с детьми ни молила фей из грота подарить им другой каравай, феи остались глухи к этим просьбам.