Сын Шараджа

Но помни, пока я жив, ни одна душа не должна знать о том, что ты видела! Когда же я умру, поступайте, как знаете.

На том и порешили. Жена успокоилась и весело хозяйничала в доме, а сын Шараджа по-прежнему в старой папахе и дырявом бешмете сидел на амбра-камне.

Между тем беда была не за семью горами — уже у порога стояла. Напал на землю черкесов чужеземный хан, привел с собой несметное войско. Разорил он тот аул, в котором жил сын Шараджа. Кого в битве убили, кого казнили, а кто и жив остался — все бросил, в леса ушел.

Князь и княгиня, шесть княжеских дочерей и шестеро зятьев в плен попали. Крымский хан велел их связать и за собой в обозе везти. Только сына Шараджа не тронули: кому такой бедолага нужен? Сидит себе на камне и пусть там сидит!

Но пришло время сыну Шараджа действовать. Отодвинул он амбра-камень носком чувяка. Надел воинские доспехи, оседлал своего альпа, саблю взял и выехал из аула. Догнал он войско чужеземного хана и вступил с ним в бой. Так много врагов сын Шараджа зарубил, что сабля стала скользить в его руке. Увидела это старая княгиня, что сидела на арбе. Могло ли ей в голову прийти, что богатырь этот могучий и есть ее ненавистный младший зять? Нет, не могло! И когда сын Шараджа дрался от арбы неподалеку, княгиня кинула ему белоснежный шелковый платок.

— Обмотай рукоять своей сабли!— крикнула она.

Обмотал сын Шараджа рукоять сабли шелком и еще столько врагов сразил, что целая стена за ним выросла. Освободил он пленных, развязал князя с княгиней и всю их родню, вернул народу отнятое врагами добро и ускакал прочь. А когда стемнело, приехал домой и поутру уселся, как прежде, на свой амбра-камень, в старой папахе, в дырявом бешмете.

Понемногу осмелели люди, ожил аул. Расхрабрился и князь, приехал с семейством. Уви-

дели чванливые княжеские зятья сына Шарад-жа и хоть сами в бою ничем не отличились, давай над ним насмехаться:

— Этого оборванца даже враги не тронули. Ишь, ведь цел-невредим остался!

Сын Шараджа ни слова не сказал им в ответ. И пошло все по-прежнему. Понемногу забыли люди свое горе. Залечили раны... Но вот заболел старый князь, да так тяжело, что никто не мог его вылечить. Привозили лекарей со всех концов черкесской земли, и зятья искали для князя самые редкие лекарства, а дочери проливали над ним слезы. Но младшую дочь — жену сына Шараджа — даже во двор не пустили, когда пришла она проведать отца. Не пустили и нищего странника, что пришел вслед за нею, прогнали его: не до тебя, мол, нам!

Однако странник стоял у дверей и всё твердил:

— Я знаю, как вылечить вашего больного. Услышали его наконец, повели в покои

умирающего князя.

— От твоего недуга, князь, нет иного лекарства, кроме молока белой лани и мяса черного зайца. Но добыть их может только настоящий герой!—так сказал странник.

Княгиня отпустила его с подарком, а шестеро княжеских зятьев тут же оседлали резвых коней и поехали на охоту. Семь дней и семь ночей искали они и все напрасно, потому что путь в те леса, где водились белые лани и черные зайцы, был опасен и труден. А старый князь был уже при смерти. Услышала об этом младшая дочь, пришла в слезах к мужу просить о помощи.

Сын Шараджа снарядился, надел свои боевые доспехи, сел на альпа, поехал на охоту. Путь, какой княжеские зятья за семь дней и семь

ночей проделали, проехал он за полдня. Нашел те заповедные леса, застрелил черного зайца. Зайца освежевал, мясо на дерево повесил. Поймал белую лань, надоил кувшинчик молока. Устроил себе привал, отдыхает...

Только не думайте, это еще не главное! Главное впереди! Подъехали вскоре к нему шесть всадников. То были княжеские зятья. Откуда им было узнать сына Шараджа? И сын Шараджа притворился, будто их не узнал. Пригласил всадников отдохнуть, угостил своим дорожным угощением. А когда наконец гости наелись и отдохнули, спросил:

— Куда путь держите? Не нужна ли моя помощь?

Рассказали княжеские зятья сыну Шараджа обо всем с самого начала до конца.

— Есть у меня молоко лани и мясо черного зайца,— говорит сын Шараджа.

— Бери, что хочешь, только продай нам это молоко и это мясо! — стали умолять его княжеские зятья.

— Продавать не привык,— ответил сын Шараджа.— Я отдам и мясо и молоко даром, только поставлю каждому из вас на спине мою метку. Ту, какой мечу я своих баранов...

Княжеские зятья и грозили ему, и просили его, но сын Шараджа твердо стоял на своем, и, делать нечего,— не возвращаться же без лекарства— они согласились. Заклеймил сын Шараджа всех шестерых чванливых зятьев своим клеймом, а потом поделился с ними мясом зайца и молоком лани. Поехали они своей дорогой, а сын Шараджа — своей.