Ута-Саган-Батор

Саган-батор, но еще больше опечалился. Построил он молодым новый дворец, чтобы молодые в нем отдельно жили, чтобы невестка пореже на глаза попадалась. Вот и стал жить Барбадай-бохо в новом дворце с женой-лягушкой, у которой была черная собака и белая корова с черным пятном на лопатке. Поселившись во дворце, устроила себе лягушка гнездо в лукошке и лежит в нем день и ночь.

Тем временем подрос и младший сын Шигишке-бохо. И ему Ута-Саган-батор дал три стрелы. Выпустил Шигишке-бохо три стрелы на три стороны и поехал их разыскивать. Стрелы, пущенные на восток и на запад, упали в пустынных местах. Стрела же, пущенная на юг, зацепилась за подол средней дочери Шажин-Номон-хана, которую звали Шара-Сэсэк. Взял Шигишке-бохо свою стрелу и направился во дворец. Привязал он своего коня к серебряной коновязи за красивый красношелковый повод, вошел в царские покои, низко поклонился Шажин-Номон-хану и сказал в честь его здравицу. Усадил Шажин-Номон-хан незнакомого гостя по правую руку и спрашивает:

— Из каких краев приехал, чей будешь и как тебя зовут?

— Прибыл я с северной стороны, из владений Ута-Саган-батора, которому прихожусь младшим сыном. Сам я спешил сюда по следу зятя, а кушак мой — по следу свата.

Говорит Шажин-Номон-хан:

— Давным-давно, когда я был молодым, то слышал про Ута-Саган-батора как про меткого в стрельбе из лука и быстрого в скачке, а каким назвать его младшего сына? Если сказанное про отца верно и для Шигишке-бохо, то я бы хотел с тобой породниться.

После этого поставили перед ними золотой стол, лучшими кушаньями угостили; поставили серебряный стол, крепкими винами напоили. А потом призвал Шажин-Номон-хан трех своих прекрасных дочерей и говорит:

— Выбирай, Шигишке-бохо, любую из них.

Указал Шигишке-бохо на Шара-Сэсэк, за подол которой зацепилась пущенная им стрела.

Через три дня Шажин-Номон-хан велел ударить в золотой барабан, собрать подданных северной стороны; ударить в серебряный барабан, собрать подданных южной стороны. Мяса наварили с гору, вина выпили с озеро. Девять суток пировали, на десятые едва разъехались.

Погостил Шигишке-бохо у тестя месяц, погостил другой, а потом и говорит:

— Чужак на чужбине не уживется, сохатиная лытка в котле не поместится. Поеду-ка я домой.

Все понял Шажин-Номон-хан, не стал своего зятя задерживать, дал в приданое своей дочери половину всего скота, половину золота и серебра, половину подданных. Отправился Шигишке-бохо вместе с молодой женой Шара-Сэсэк во владения своего отца, выбирая для пути-дороги такие пади, в которых бы не тесно было несметным табунам; выбирая для водопоя такие реки, в которых бы хватило воды для подаренного тестем скота. Так с шумом и гамом добрались до родных мест.

Обрадовался Ута-Саган-батор женитьбе младшего сына, после большого пира выстроил для молодых отдельный дворец, чтобы жили они в нем, забот не зная.

Вот однажды призывает Ута-Саган-батор своих сыновей. Не мешкая, явились они и спрашивают:

— Зачем звал, батюшка?

Тогда Ута-Саган-батор дал своим сыновьям по куску отменного шелка и говорит:

— Пусть ваши жены сошьют мне к завтрашнему дню шелковые рубашки. Да чтобы красивы были и без изъяну!

Разошлись братья по домам. Мрачней тучи явился домой Бардабай-бохо. Жена-лягушка и спрашивает:

— Отчего ты такой печальный?

— Батюшка дал нам с братом по куску шелка и велел сшить рубашки, да чтобы красивы были и без изъяна, — отвечает Барбадай-бохо.

— Давай сюда шелк и не печалься, к завтрашнему дню все будет готово, — сказала жена-лягушка, взяла ножницы и, не мешкая, приступила к работе.

А Шара-Сэсэк решила подсмотреть, как будет шить рубашку старшая невестка-лягушка. Заглянула Шара-Сэсэк в окно и видит: невестка-лягушка взяла отрез шелка, разрезала его на мелкие кусочки и выбросила за дверь. Побежала Шара-Сэсэк домой, изрезала свой шелк на куски и выбросила на улицу. У невестки-лягушки все нарезанные и выброшенные куски собрала черная собака и отнесла белой корове с черным пятном на лопатке. Сжевала корова кусочки шелка, а вместо жвачки выплюнула готовую рубашку, сшитую без единого шва. Черная собака отнесла рубашку своей хозяйке, и та довольна осталась: «Хорошо, — говорит, — сшито!»

А у младшей невестки Шара-Сэсэк шелковые кусочки ветер разнес. Не знает Шара-Сэсэк, что и делать. С большим трудом нашла она подходящий отрез шелка, кое-как сшила рубашку и отдала мужу.

Поутру явились сыновья к Ута-Саган-батору, подают рубашки, сшитые невестками. Взял он в руки рубашку, сшитую Шара-Сэсэк, и говорит:

— Не пристало мне носить такую одежду! — и отдал рубашку дворовым людям.