Семьдесят небылиц

Мигом обернулся он, поставил голову на место. Захлопали мои глаза, открылся рот, и только тут я почувствовал, что зубы после долгого отдыха стали острей, чем прежде. Перемолол я ими гору мяса вместе с костями, обул гутулы и вернулся к своему табуну.

То ли от жирного мяса, то ли от сильной жары нестерпимо захотелось пить, и отправился я на речку. Просунув голову в прорубь, пил я до тех пор, пока голова моя не распухла так, что стала шире плеч. «Хватит пить!»- думаю, а подняться не могу. Открыл я под водой глаза, смотрю: моя длинная густая борода зацепилась за зубы семиметрового тайменя. Рванулся я и вытащил громадную рыбину на берег.

Парень я оборотистый, поэтому тут же выменял на семиметрового тайменя дрофу. О великий хан, почитающий древние законы Тибета! Надо вам сказать, что была эта дрофа больше двугорбого верблюда, и пила она из колодца, не наклоняясь и не сгибаясь, как другие, в три погибели. Вот какая была дрофа!

Хан подумал, что паренек рассказал все свои семьдесят небылиц, и готов уже был процедить сквозь зубы: «Со мной и похлеще бывало!»- но уж больно диковинной показалась ему дрофа, пившая из колодца, не нагибаясь.

— А может быть, колодец был неглубоким? — полюбопытствовал хан.

— Может быть, и неглубоким, потому что камень, брошенный в него утром, только к вечеру достигал дна, — ответил парень, не растерявшись.

Тогда хан ударил об пол резной тростью с десятигранным алмазным набалдашником и грозно спрашивает:

— Наверное, дни тогда были короткими?

— Наверное, короткими были, — соглашается парень. — Ведь когда твой отец украл овцу у моего родителя и был пойман, у воришки стали выдергивать волосы с головы по одной волосинке. Только к вечеру твой отец вернулся домой совсем лысым и с красной головой.

— Брешешь, собака! — закричал хан и осекся. Но было поздно.

— О великий хан, почитающий древние законы Тибета! Вы утверждаете, что такого не могло быть? — поймал его на слове парень. — Но все это я видел своими глазами, а если я поведаю слышанное от людей, на мой рассказ жизни не хватит.

— Выдайте этому говоруну обещанное золото из моей сокровищницы! — приказал хан, а сам впал в такое расстройство, что и дня не прожил.