Негритенок пастушок

Все по правилам!

Никаких доказательств не потребовалось. Раздосадованный, разъяренный помещик у всех на глазах швырнул тысячу унций золотом на пончо своего противника, лежавшее на земле.

Выплата проигрышей доставила всем большую радость: победитель распорядился раздать беднякам скот, молочных коров, лошадей, рулоны материи и оставшиеся деньги. А состязания продолжались, но скакуны были уже другие.

Помещик вернулся домой; всю дорогу он был задумчив и молчалив. Лицо его было спокойно, но сердце у него билось, как птица в силках... утрата тысячи унций разрывала ему душу.

Как только он спешился, тотчас приказал на этой же тропе привязать Негритенка за руки к столбам, к которым привязывали лошадей, и отхлестать его плетью.

На следующее утро они вместе вышли из дому; когда они пришли на пастбище, помещик обратился к Негритенку с такими словами:

– Вчера ты должен был проехать тридцать куадр; ты проиграл; тридцать дней ты будешь пасти здесь мой табун – - в нем тридцать черных коней... Гнедой привязан в загоне, и ты будешь привязан к столбу!

Негритенок плакал, а лошади паслись.

Встало солнце, поднялся ветер, полил дождь, настала ночь. Негритенок, мучимый голодом, обессилел; он привязал к руке веревку и лег, прислонившись к гнезду термитов.

Прилетели совы; они кружили, парили в воздухе и глядели на Негритенка своими желтыми глазами, горевшими в темноте. Одна из них крикнула, и вслед за ней закричали другие, словно смеясь над Негритенком; бесшумно взмахнув крыльями, они вдруг застывали в воздухе.

Негритенок задрожал от страха, но, вспомнив о пресвятой деве – своей крестной матери, успокоился и заснул. Заснул.

Была глубокая ночь, на небе зажглись звезды: появился, приблизился и исчез Южный Крест, появились и исчезли Три Марии, взошла и звезда зари... Тут прибежали хищные красные волки, обнюхали Негритенка и перегрызли веревку, которой был привязан гнедой. Почуяв свободу, он галопом понесся прочь, а за ним – и весь табун помчался в темноту, не разбирая дороги.

Топот копыт разбудил Негритенка; волки бросились прочь.

Запели петухи, но не было видно ни неба, ни света занимающегося дня.

Так Негритенок потерял табун. И заплакал.

Увидев это, злой хозяйский сын сказал отцу, что лошади исчезли. Тогда помещик снова приказал привязать Негритенка за руки к столбу и отхлестать его плетью. Тут стонущий и плачущий Негритенок вспомнил о пресвятой деве – о своей крестной матери, пошел в домашнюю часовню, взял огарок свечи, горевшей перед образом, и отправился в поле.

Где бы ни шел Негритенок – по холмам и долинам, по берегам озер, по лугам и лесам, – всюду с благословенной свечи капал на землю воск, и в каждой капле зарождался новый свет, и вот этих огоньков стало так много, что они освещали все вокруг. Стадо лежало, быки не рыли землю копытами, а дикие табуны не убегали... Когда же, как и накануне, запели петухи, лошади дружно заржали. Негритенок вскочил на гнедого коня и погнал весь табун вперед, на то пастбище, которое указал ему хозяин.

Вот так нашел свой табун Негритенок. И засмеялся.

Кряхтя и охая, прилег Негритенок, прислонившись к гнезду термитов, и в то же мгновение все огоньки погасли, а он заснул с мыслью о своей крестной матери. На сей раз не прилетели зловещие совы, не прибежали злые волки; как только рассвело, сюда пришел тот, кто был страшнее всех хищных зверей на свете – молодой парень, сын помещика; он пришел и угнал лошадей, которые разбежались, разбрелись по полям; они резвились и катались по земле, а потом скрылись из виду.

Топот копыт разбудил Негритенка, а злой хозяйский сын пошел к отцу и сказал, что лошадей нет, что они исчезли...

Так Негритенок снова потерял табун. И заплакал.

И снова помещик приказал привязать Негритенка за руки к столбу и отхлестать плетью... Хлестать до тех пор, пока тот не в силах будет ни заплакать, ни пошевельнуться, а тело его покроется рубцами и выступит кровь... Негритенок воззвал к своей крестной матери, испустил вздох, который прозвучал, как музыка... казалось, что он умер.

А так как была уже ночь и помещик в темноте боялся сломать лопату, он приказал не рыть Негритенку могилу, а бросить его около муравейника, и пусть, муравьи, дескать, сожрут его тело и выпьют его кровь... Он раздразнил муравьев, а когда разъяренные муравьи покрыли тело Негритенка и начали кусать его, помещик пошел прочь и даже не оглянулся.

Этой ночью ему снилась тысяча человек, и все эти люди были он сам; у него была тысяча сыновей и тысяча негритят, тысяча гнедых коней и тысяча тысяч унций золотом... И все они свободно умещались в маленьком муравейнике.