Как мбойгуасу пристрастилась пожирать падаль

Тело каждого животного наливается соком той пищи, которой оно питается.Молоко молодой коровы, которая щиплет только цветы клевера, – пахнет свежестью; кабану, который ест мясо, не хватит и двадцати алкейре маниоки, чтобы отбить его запах; и даже кровь унылой цапли и хитрого ибиса пахнет рыбой. То же происходит и с человеком, хоть это и не зависит от того, что он ест: в его глазах отражается его душа. Человек с ясными глазами красив и великодушен, но будь осторожен с тем, у кого глаза красные, будь вдвойне осторожен с тем, у кого глаза желтые, и берегись того, у кого они пятнистые или тусклые!..

[Алкейре – старинная мера сыпучих тел и жидкостей, равная 13,8 л.]

Все сказанное относится и к мбойгуасу, которая сожрала столько глаз.

Все глаза – а сколько, сколько их было! – все глаза, которые сожрала огромная змея, отражали свет луча заходящего солнца, которое они видели в последний раз перед тем, как для них наступила вечная ночь... И эти глаза – а сколько же, сколько же их было! – с капелькой света были проглочены змеей; сначала их была горсточка, потом кучка, потом множество, потом целая гора...

А так как у мбойгуасу не было шкуры, как, например, у вола, ни чешуи, как, например, у золотой макрели, ни перьев, как, например, у страуса, ни панциря, как у броненосца, ни толстой кожи, как у тапира, – тело ее было совсем, совсем прозрачным и светилось тысячами тысяч огоньков: то были частички глаз, сохранившие капельку света. И случилось так, что в конце концов мбойгуасу превратилась в свет, в огонь без пламени, в голубовато-желтоватый, холодный и печальный луч, образуемый глазами, которые она проглотила, когда они еще светились...

Мбойгуасу превратилась в свет, и потому-то люди, которые теперь видели змею в другом обличье, не узнавали ее. Люди не узнавали ее и, думая, что это другая, совсем другая змея, стали называть ее бойтата, огненная змея бойтата.

И частенько голодная бойтата заползала на фермы. Тогда-то и пел лесной разведчик – птица теу-теу. И люди с изумлением и любопытством смотрели на огромное прозрачное тело змеи бойтаты, огненной змеи, длина которой превышала три ласо и которая тускло светилась в траве... И люди начинали плакать. Они плакали, теряясь перед лицом опасности, и слезы их сверкали так же ярко или даже еще ярче, чем глаза, а бойтата мечтала сожрать живые глаза людей, потому что мертвые глаза стали вызывать у нее отвращение...

[Ласо – мера длины равная 15- 25 м.]

Но, как уже было сказано, в темноте был виден лишь тусклый свет, исходивший от тела бойтаты, и это о ее приближении предупреждала своей песней теу-теу всю землю, окутанную ночною мглой.

Время шло – бойтата умерла, умерла от слабости, потому что глаза, которые она проглотила, наполнили ее утробу, но не питали ее: не может дать питания свет глаз, которые очутились в утробе, когда еще были живыми...

В ярости раскачивалась змея в куче падали, над тронутыми тлением телами, над их изуродованными останками, над распущенными волосами, над разбросанными там и сям скелетами, и вот тело ее рассыпалось в прах, как превращается в прах любое земное существо.

И случилось так, что свет, пребывавший в ней, освободился с ее смертью.

И тут произошло то, что должно было произойти: наконец-то солнце появилось снова!

Да, оно появилось, но появилось не внезапно. Прежде всего когда оно показалось, туман стал рассеиваться и появились звезды, которые затем растворялись в красном небе; потом оно становилось все светлее и светлее, и вдруг где-то вдали появилась полоска яркого света... затем – световая вспышка... и вот встало, встало солнце, оно достигло зенита и стало клониться к закату, как прежде, и на этот раз оно навсегда поделило поровну время дня и время ночи.

Все смертные жители земли собрались у истоков своей жизни, чтобы родиться заново, и только свет, исходящий от бойтаты, остался одиноким и никогда не слился с возродившимся светом.

Свет, исходящий от бойтаты, навсегда остался мрачным, и в тех местах, где больше падали, он наиболее тусклый. А зимой, парализованный холодом, он не появляется и спит, а может быть, прячется.

Но весной, когда становится жарко, для него наступает трудное время.

Бойтата, свернувшаяся спиралью, клубком, – бойтата, огненная змея! – начинает катиться по полям, по равнинам, по горам до тех пор, пока не наступит ночь!..

Это желтовато-голубоватый огонь, который не сжигает сухую сорную траву!.. Не согревает родниковую воду, – он скручивается, извивается, несется, делает прыжки, падает, лопается и гаснет... и снова появляется как раз тогда, когда этого меньше всего ожидаешь, и снова начинается все сначала!