Три брата

а, ты – выходец с того свету; ну, говори. Он не узнал своего сына, конечно.

– Да, ваше величество, я вам буду говорить, ну, только слушайте внимательно. Ну, если только кто поперечит из публики, то за первый раз я беру сто рублей штрафу. Царь ему сказал:

– Ну, выходец с того свету, хошь двести, только говори, уж я не пожалею, только говори, уж больно я интересуюсь.

– За первый раз – сто рублей, за второй – двести и так дальше пойдет сотню надбавлять, а то говорить не буду. Ну, для вас, ваше величество, очень будет интересно. Вот он начинает:

– Ну, ваше величество, слушайте, я буду говорить. Не в котором царстве, не в котором государстве, ну, может быть, в том, в котором мы живем, был-жил царь; у царя было три сына: первому имя было Василий, второму Федор, а третьему Иван. И вот этому царю захотелось помолодиться. Нужно было достать живой воды и мертвой, молодильных яблок и манежных ягод. И вот он сказал старшему сыну Василью: «Вот, сынок, исполни эту мою заповедь: если съездишь в тридевятое царство, в тридесятое государство, привезешь мне-ка живую воду и мертвую, молодильных яблок и манежных ягод, я тебя наделю, отдам полцарства и поставлю потом царем». Теперь этот старший сын Василий согласился ехать, отыскали ему лошадь, и он уехал. Уехал, нет его полгода уже, отец спечаловался, нет сына. Он говорит второму сыну: «Ну, так что же, может, Федор, вы пожелаете?» Не отказался, поехал второй. Когда поехал второй, то уж прошел год, никого нет, неизвестно, куда они уехали.

А царь это все слушает. Тогда заговорил старший брат Василий:

– Брось, батюшко, пустые разговоры слушать, это все говорит выходец с того свету, может, он и врет.

Это Василий не стерпел, заговорил, конечно, может, он и не узнал его, но все-таки не стерпел.

– Ну, коли я вру, то, значит, ваше величество, я сказывать больше не буду – платите мне-ка штраф. Тогда царь говорит старшему сыну Василыо:

– Ну, вот что, сынок, плати ему деньги, а ты, дружок, говори, что дальше будет; я уж больно стал интересоваться твоим рассказом.

И он получил деньги, продолжать стал дальше:

– Ну, тогда так, буду дальше говорить. Тогда у него остался третий сын Иван и говорит; «Ну, батюшко, и вы, маменька, благословите, и я поеду, исполню все твои задачи, что ты велел братьям». Отец говорит: «Нет, сынок, я тебя не отпущу, два у меня сына уехали, один ты у меня остался. Некому впоследствии царством править будет». А мать заговорить не дала. Ну, он не смотрел ни на что и боле стал просить: «Батюшко, благослови, и вы, маменька, хоть но благословите – все равно поеду». Мать забилась слезами, стала плакать, а он стал просить отца. Наконец, обои вместе благословили его, и он стал собираться.

Тогда не стерпел Федор – второй брат:

– Бросьте, батюшко, каждое вранье слушать. Ведь все это пустое он говорит!

– Ну, коли я пустое говорю, то я сказывать, ваше величество, не буду, уплатите мне двести рублей, а я даром языком болтать не стану.

Царь приказал платить деньги, и он начал говорить дальше:

– Ну, ладно, тогда слушайте, ваше величество, я еще вам скажу. Тогда меньшой брат Иван пошел на конюшню, сам отыскал себе коня, распростился с отцом-матерью и поехал в путь. Долго он ехал, приезжает к росстаням, и на росстанях стоит столб, и отделяются три дороги: в одну ехать – богатому быть, во вторую ехать – женатому быть, в третью ехать – убитому быть. Он стал думать, в какую из них ехать. «Интересно, куда братья уехали? Давай – поеду, где женатому быть». И поехал.

Не стерпел старший брат; – Брось, батюшко, слушать, ведь это все враки, какой-то к тебе пришел выходец с того свету, а ты слушаешь его!

– Вот что, сынки, вы не хотите слушать, то платите штрафы, а ты, выходец, говори дальше, меня очень интересует этот рассказ, чем он кончится.

Да, уплатили ему деньги, и он начинает говорить вперед:

– Иван уехал в ту дорогу, где женатому быть, подъезжает на площадь: два шатра стоят, смотрит. «На-ко, братьевы кони, наши, царские». Приезжает ко крыльцу. Вдруг выбегают девица и молодица. «Молодец, молодец, не убирай лошадь, мы уберем, иди в комнату». – «Дело не ваше, я хозяин лошади, я и уберу». Взял лошадь, отвел на то место, где братьевы, насыпал им пшеницы и пошел в шатер. Заходит в шатер, прибегает молодица и говорит: «Молодец, молодец, садись за стол есть, ешь – не наедайся, пей – не напивайся, с молодой спать собирайся и досуха ложки не вытирай». Он отвечает ей:

«У нас так: помрут – не плачут, пьют – не потчуют, скол ко хочу, столько и поем. А дело мое – утру или нет ложку». Попил, поел, приходит молодица, берет его за руку и уводит к кровати.