Крестьянский сын и жар-птица

И ты их никому не давай, чтобы птица была сохранна.

И сам уехал по всем государствам повещать про эту птицу и собирать на бал. Пусть посмотрят, а он ее покажет. Он уехал, а у него был сын. Звали его Ванюшей. Он все бегал, играл на улочке. И случилось ему увидать в окно эту жар-птицу. Когда он увидал, то жар-птица заговорила человечьим голосом:

– Ну, Иван-царевич, выпусти меня отсюда, я тебе пригожусь. Я отплачу тебе за это, чем только ты пожелаешь. Он и говорит; – Вот что, жар-птица, как же я тебя отпущу: у меня нет ключей, и я не знаю, где они есть. Мне тебя, пожалуй, не отпустить будет.

– Так слушай, Иван-царевич, если ты желаешь меня отпустить, то я тебя научу, как это сделать. Вот сейчас же иди к матери и попроси, чтобы она у тебя поискала в голове. А. в это время отвяжи ключ. Зайдешь в комнату, открой окно, и я улечу. А потом опять попроси поискать в голове, и привяжешь ключ на место.

Вот он сразу же приходит к матери. А как он был единственный сын, она его всегда потешала. Подошел и говорит:

– Мама, у меня что-то сегодня в голове чешется, поищи в голове.

– Дак что, ложись на колени, я поищу.

А в это время, когда она искала, он отвязал ключи. Вот она кончила. А он кряду же пошел в эту комнату. Приходит, открывает замок, открывает дверь и открывает окно.

– Вот теперь лети, жар-птица, не обижайся на меня, что я тебя не отпустил.

Она села на окно, растянула крылья и говорит:

– Но, Иван-царевич, оставь окно поло на шесть часов: если я не могу высоко подняться, я снова прилечу сюда через шесть часов, и ты тогда закрой окно. А если не прилечу, тоже закрой.

Он через шесть часов приходит, а .она уже прилетела обратно.

– Но, Иван-царевич, я только могла подняться третью часть. Подержи меня еще трои сутки, а тогда выпустишь.

Он закрыл комнату и пришел к матке. Она опять поискала у него в голове, и он привязал ключи. И прошло трое суток. Опять же он подходит к матери:

– Поищи, мама, опять у меня что-то зачесалось в голове. А она не знала хитрости сына и говорит:

– Ну, ладно, сынок, ложись.

И стала искать. А он в это время опять же отвязал ключи. И она кончила только, он и пошел. Приходит в эту комнату и открывает комнату и окно. Жар-птица ему и говорит:

– Ну Иван-царевич, теперь продержи восемь часов окно, будё я не прилечу через восемь часов, то я могу подняться и улочу.

Он когда отпустил, ушел домой, оставил окно поло. Пришел через восемь часов, она сидит уже в комнате и говорит; – Ну, Иван-царевич, я сегодня поднялась уже больше половины, а мне надо подняться, чтобы скрыть всю землю, тогда только я могу улететь в свое царство. Теперь ты держи меня шесть суток и корми.

Прожила она еще шесть суток, а уж он матери ключи привязал. Прошло шесть суток, он опять пришел к матери:

– Но, мама, поищи у меня еще в голове, видно, опять что-то завелось, а уж потом я не буду приневоливать.

Вот она кончила искать. Он взял ключи, пошел, открыл окно. Она ему и говорит:

– Но, Иван-царевич, если я не прилечу через девять часов, то я улетела, значит. А там, когда тебе будет нужда, то спомни меня.

Прошло девять часов – и нет жар-птицы. Он сейчас закрыл окно и заложил эту комнату. Сам пришел к матери:

– Ну, мама, поищи еще раз.

Она поискала, и в это время привязал ключ на место. Не через долго приезжает царь. И начали из разных государствов собираться цари и также короли, князья и бояра. Когда только собрались, то царь пришел в эту комнату, где была жар-птица. Уж ее и нет, только осталось одно перо небольшое. Тогда приходит и говорит; . – Но, жена, сказывай, кто был в комнате и отпустил птицу, а то сейчас казнить буду. У меня собрались со всех государств цари и короли и бояра, а показать нечего – я как будто их обманул. Жена отвечает:

– Ну, муж, что хошь надо мной делай, а я не зваю, куда она делась. Я ее навещала сама только раз в сутки и ключей никому не давала.

Тогда подошел сын. Видит заплаканную мать свою. Ему стало жалко.

– Батюшке, это все есть вина моя. Я отпустил жар-птицу, делай со мной, что хошь, но матери моей напрасно не тревожь!

Потом он ему и говорит:

– Дак слушай, сынок, как ты смел отпустить; а ты, жена, как смела ему дать ключи?

– Нет, папа, она мне ключей не давала, а я взял эти ключи сам; уж как там ухитрился – это мое дело, а мама мне ключей не давала. Когда жар-птица стала проситься, она меня и научила, как отвязать у мамы ключи, и я так и сделал: попросился поискать в голове и в это время отвязал ключи и выпустил птицу. И таким же манером привязал обратно на место, она про это и не знала. А теперь делай со мной, что хошь.