Елена прекрасная

А ты им скажи: «Бросьте вы, братья, смеяться, зачем над старой смеяться?» И вот смотри и сиди. Дождик пойдет, ты и скажи: «Моя женочка дождевой водой умывается». Братья пуще будут над тобой смеяться. Потом гром загремит, а ты скажи: «Моя женочка в дорогое одеянье начинает одеваться». Они над тобой еще более будут смеяться и говорить: «Брат начинает глупить». Вот как молния блеснет, ты скажи: «вот моя женочка едет». И сразу выходи на крыльцо меня встречать.

И с этима словами Иван вышел и просто ног под собой не слышит, как идет во дворец. Вот приходит, кладет ковер на стол, ковер кряду соскакивает со стола и начинает плясать, танцевать и на музыке играть. А когда те братья принесли ковры, то их только под ноги бросить да ходить.

Вот отец и говорит:

– Ну, Ваня, за такое рукоделье твоей старушки, почему ты ее не привел, хотя бы она здесь с нами посидела.

Он ответил отцу:

– Но она не пошла, а может быть, и придет, я не знаю.

И сели после этого все за стол, и Ваня сел рядом с братьями. Потом начинает старший брат Василий говорить:

– Так что же ты, Ваня, не привел своей старушки, хоть бы посмотрели на такую красавицу люди.

И подтверждает кряду Федор. Он и говорит:

– А бросьте вы, братья, смеяться, ведь не всем быть красивыми.

И вдруг походит дождь.

Ваня смотрит и заговорил:

– Вот моя женочка дождевой водой умывается. А Василий и говорит Федору:

– Смотри-ко, смотри, Иван-то со своей старухой уж глупить начинает, замолол что-то, что дождевой водой умывается.

Вот и гром грянул.

– Вот моя женочка в снарядное платье снаряжается. Федор ему и говорит:

- Брось ты, Ваня, ведь при гостях-то шутить неудобно. Вот и молния блеснула. Он говорит:

– Вот моя женочка едет сюда, – и выскочил, побежал встречать. Выбежал, смотрит – мчится тройка белых лошадей, и на ней сидит такая красавица дамочка, что даже глазом обвести невозможно, только взглянуть, так обрадуешься. Подъехала к крыльцу и хватила Ивана за руку, и пошла кверху.

А Иван так обрадел, что думает: «Хоть жена ли она есть, хоть не во сне ли это все мне снится?» Заходит, конечно, за стол, и братья, отец и гости глаза вылупили, смотрят на нее неотрывно, до чего у Ивана жена хороша.

Тогда он поднялся и сказал:

– Так что, братья, еще ли будете смеяться над моей женой, что она старуха?

И братья замолчали, точно умерли. Все сидят за столом. Потом подошел отец к сыну своему и невестке и сказал:

- Дай мне руку, большое тебе спасибо за твою рукодельную работу. И вот, Ваня, я говорю, и все гости это подтвердят: я даю сейчас полцарства, а после моей смерти заступаешь царем надо всем моим царством. Потом и спрашивает у сына:

– Ну, Ваня, скажи, как твою жену звать? А Иван отвечает:

– Батюшко, я и сам не знаю, потому что она была старушкой, спросите у ней сами. Он подошел к ней:

– Ну, невестка, скажи, как тебя звать, так мы и будем тебя почитать.

Она отвечает:

– Мое имя просто и легко, – меня зовут Елена Прекрасная.

Теперь дальше. Гости стали есть и на Елену Прекрасную все глядеть, и также невестки. Вот она ест, кусочек в рот, а другой себе в рукав, и невестки делают так же. И гости все смотрели, дивились и даже некоторые есть не могли, настолько она была красива, а уж про Ивана и говорить нечего, тот без памяти от такой жены сидит. И как она рассмеется, то золото повьется, а расплачется – жемчуг покатится.

Теперь после этого пошли танцевать. Иван вышел со своей Еленой Прекрасной танцевать. И вот они немного потанцевали – она возьмет и махнет рукавом. Открылось окно и за окном протекла река Нева, по реке заплавали разные уточки, селезни, гаги, и все запели на разные голоса.

Потом вышли братья, пошли танцевать со своими женами. Те тоже немного потанцевали, и невестки махнули рукавом, – и из рукавов посыпались крошки и кости и полетели в гостей и в отца.

Царь закричал:

- Что вы, что вы? Ведь глаза можете так выбить всем гостям!

Им стало стыдно. Когда это все успокоилось, Иван спомнил: «Куда моя жена положила эту свою старость, дай-ко я пойду, посмотрю».

И походит.

Она его и спрашивает:

– Куда ты, Ваня, походишь?

Она догадалась, куда он походит, только не думала, что он этак сделает-то.

– Да я этта недалёко.

И убежал. Приходит в комнату, где она жила, искал, искал, – нет ничего. Потом пошел в умывальню и видит – висит ейный кустюм. Он, ничего не говоря, затопил печку и раз – кинул его туда.

– Пусть он сгорит, чтобы она больше никогда его не надевала.

Думал для лучшего. Когда он пришел обратно, то она спросила его:

– Ты где, Ваня, был?

– Да я был этта недалёко, – не сказыват.

– Наверно, ты был дома и сожег мой кустюм.