Звездоглазка

Снег искрился, северное сияние сверкало, и ясные звезды блистали в небе.

Был рождественский вечер. Лопарь погонял оленя далеко в горах, а следом за ним ехала на олене его жена. Лопарь ехал довольный, он то и дело оборачивался и глядел на жену, которая сидела в небольших лапландских санях, ведь олень не может везти сразу двоих. Лопарка держала на коленях маленького ребёнка. Держать младенца, запелёнатого в толстую оленью шкуру, и править ей было несподручно. Когда они миновали перевал и начали спускаться с горы, то увидели волков. Это была большая стая в сорок или пятьдесят волков, какие нередко встречаются в Лапландии. Волкам не удалось отведать оленины, и они, воя от голода, тут же бросились догонять лопаря с женой.

Завидев волков, олени в обеих упряжках пустились во всю прыть, они ринулись под гору с такой бешеной скоростью, что сани подбрасывало вверх, заносило в стороны, кружило вокруг сугробов. Лопарю и лопарке это было не впервой, они крепко держались за сани, хотя ни слышать, ни видеть ничего не могли; и в этой неразберихе случилось так, что лопарка уронила ребёнка на снег. Напрасно она кричала и старалась удержать оленя, — олень знал, что волки настигают его, он лишь прял ушами и бежал ещё быстрее, так что кости у него трещали, как трещат орехи, когда их колют. И вскоре и олени, и сани укатили далеко от того места.

Младенец лежал в снежном сугробе, закутанный в оленью шкуру, и смотрел на звезды. Волки вмиг оказались возле него, а он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, мог лишь только глядеть на них. Он не плакал, а только лежал не двигаясь и смотрел. В невинных глазах младенца скрыта удивительная сила. Голодные хищники остановились и не посмели его тронуть. Они постояли немного неподвижно, глядя на ребёнка, словно онемев от изумления, потом помчались изо всех сил по оленьему следу продолжать охоту.

Ребёнок лежал один в огромной дикой глухомани. Он смотрел на звезды, а звезды смотрели на пего, и огромные, бесчисленные, прекрасные далёкие солнца, сияющие в ночном небе, казалось, сжалились над беззащитным земным младенцем, лежавшим на снегу, они так долго смотрели на него и он так долго смотрел на них, что в глазах у ребёнка застыл звёздный свет. Дитя непременно замёрзло бы насмерть, но в это время по этой снежной пустыне ехал человек. Был это финский новосёл из прихода Энаре. Он возвращался из норвежского города Вадсё, вёз соль и муку к празднику; увидев младенца, он взял его к себе в сани.

Новосёл приехал домой под утро, когда в приходской церкви звонили к заутрене. Он внёс малютку в тёплую горницу и протянул его жене.

— Вот тебе рождественский подарок, — сказал он, стряхивая иней со своих тёмных волос.

И тут он рассказал ей, как нашёл младенца. Жена взяла ребёнка, развернула его и дала ему тёплого молока.

— Бог послал нам тебя, несчастное дитя, — сказала она. — Подумать только, как ты смотришь на меня! Раз у тебя нет ни отца, ни матери, Симон Сорса будет тебе отцом, а я матерью, будешь нашей доченькой. Тебя, верно, уже окрестили.

— Навряд ли, — отвечал новосёл Симон Сорса. — Лопарям далеко ехать до церкви и до пастора, они дожидаются, покуда не наберётся сразу несколько ребятишек. Они сами везут детей к священнику, берут его за руку и, когда он их окрестит, говорят: «Аминь». Ведь сейчас как раз рождественская заутреня, самое время снести младенца в церковь да окрестить.

Жена решила, что это разумный совет, и так найдёныша, а это была девочка, окрестили и нарекли её Элисабет в честь приёмной матери.

Благословляя младенца, пастор подивился тому, что глаза Элисабет светились, как звезды, и он добродушно пошутил:

— Тебя надо бы назвать Звездоглазкой, а не Элисабет.

Жена новосёла подумала, что это не по христиански, и сказала о том мужу. Но Симон Сорса был согласен с пастором и счёл, что то, другое, имя подходит девочке не хуже первого.

— Что ты ещё вздумал! — рассердилась жена. — Нечего давать ребёнку колдовские прозвища, ведь девочка — лопарка, а лопари умеют колдовать. Погляди ка, у Симму, у Пальте и Матте глаза серые, а у неё — чернущие, коли хочешь дать ей прозвище, зови её Черноглазкой.

Симон не хотел огорчать жену и сделал вид, что забыл это прозвище, но соседи услыхали про слова пастора, и с того дня стали называть найдёныша Симона Сорсы Звездоглазкой.

Девочка росла вместе с тремя назваными братьями. Мальчишки были сильные и неуклюжие, а она — хрупкая, тоненькая. Как почти что у всех лопарят, волосы у неё были тёмные, а глаза чёрные; только лопарята иной раз бывают вспыльчивые и своенравные, а Звездоглазка была всегда спокойная, незлобивая и молчаливая.