Рождественская сказка

I

Девочка Оля глотала от обиды слезы: все ее сверстники катаются сейчас на санках с гор, скользят на коньках по катку, совершают лыжные прогулки по утреннему лесу; да и просто – прыгают через скакалки дома, ходят друг к другу в гости, пьют чай с конфетами, и только она – девочка Оля – сидит дома. Вернее, лежит в кровати и никуда не выходит. А ее пичкают ужасно горькими лекарствами, колют ужасно больными уколами, грозятся положить в больницу на операцию. Девочка Оля болеет, поэтому глотает от обиды слезы и ждет, когда эта проклятая болезнь уберется от нее подальше.

Оля боится, сама не знает чего, на душе тоска и обида. Как будто кто-то невидимый и жуткий нарочно хочет убить ее, и защиты не найти. И что этот невидимка сейчас где-то рядом, выжидает удобного случая. Вдруг из самого дальнего угла стала надвигаться непонятная странная тень, даже не тень, а тьма, которая кусочек за кусочком «съедала» комнату, и все «съеденные» предметы, несмотря на наступившее солнечное утро, разглядеть было невозможно. Оля хотела закричать, но крик застрял в горле, и ей оставалось только наблюдать, как тьма подползает к ней все ближе и ближе. Но неожиданно из окна прилетел солнечный лучик, преградив грозной тени путь к Олиной кроватке. Занавеска на окнах была прикрыта неплотно, и сквозь узкую щелочку и пробился этот спасительный солнечный лучик. Тьма остановилась возле тоненькой, в детский мизинец, полоски света, не в силах перешагнуть. В его прозрачном свете многочисленные пылинки танцевали свой солнечный бальный танец. И тьма вдруг стала отступать, стремительно и пугливо, пока опять не спряталась в самый дальний угол и не превратилась в обыкновенный сумрак. Девочка перевела дух и мысленно поблагодарила полоску света за помощь.

Вот встать бы и пойти босиком по этому самому лучу прямиком к солнцу и узнать, кто там живет? И есть ли на солнце ночь? И кто ставит на солнце кляксы? И есть ли там свои солнечные моря, горы, леса, не в них ли живут солнечные зайчики, прибегающие к нам на землю добрыми гостями радости и тепла?!

Девочка Оля мечтательно зажмурилась, а когда открыла глаза, то обмерла, чуть не вскрикнув от удивления. По солнечному лучу к ней в комнату спускался небольшой, ей по пояс, солнечный человечек. Он весь светился, но в то же время Оля ясно видела, что он одет в солнечную рубашку с короткими рукавами, солнечные брюки и даже солнечные ботинки. И каждая деталь одежды имела свой неповторимый солнечный оттенок. Человечек приложил пальцы к губам, мол, тише. Он ловко спрыгнул с луча на пол прямо посередине Олиной комнаты и сразу стал гораздо выше, в рост обычного взрослого человека, хотя как был солнечным, так им и остался, только свет слегка поблек. Оля сначала испугалась, что светлый человек прожжет ей дырку на ковре, но, приглядевшись внимательнее, увидела, что гость как бы висит в воздухе, не касаясь ногами пола.

– Ну, здравствуй, девочка Оля! – сказал человечек просто.

– Ты кто? – прошептала она.

– Я – солнечный человек! – представился он и ловко перекувыркнулся через голову. Оля улыбнулась и с удивлением обнаружила, что у нее не болит ничего, совсем не болит.

– Я пришел, чтобы рассказать тебе сказку. Ты любишь сказки?

– Конечно! А откуда ты меня знаешь, и почему пришел именно ко мне? – удивилась девочка.

– Я живу на солнце, всё и всех оттуда прекрасно вижу, обо всех всё прекрасно знаю. Я люблю сверху смотреть, как играют и смеются дети. Вот, смотрю: девочка Оля не играет, не смеется, болеет и плачет. А мама так устала, что не может рассказать даже маленькую сказку. Вот и решил: спущусь и расскажу.

– А ты много сказок знаешь?

– Спрашиваешь?! – солнечный человечек примостился на краешке кровати. – Конечно, много, и еще чуть-чуть. Сегодня я расскажу самую мою любимую сказку. О том, как была побеждена Великая Тьма. О злом короле Дории Втором. О Маме, которая очень любила свое Дитя. О славных кудесниках, поклонившихся Младенцу. О том, как чудесные Кот и Пес верно служили Своему Господину. Слушай и не перебивай.

II

Звездочет Бальтазар одиноко жил в своем маленьком домике на окраине Столицы Восточного Королевства. Хоть и был он одинок, однако ему никогда не было скучно. Больше всего на свете ученый любил науку астрономию: мог часами, не отрываясь, наблюдать за звездным небом в смастеренную собственными руками подзорную трубу, которую любовно называл телескопией. В округе его считали чудаком, который так и не разбогател на своем ремесле, а жил только на подачки околонаучных меценатов. Те просили вновь открытые звезды называть их именами и за это щедро платили.