Сказка о твердом индюке

Никогда еще никто не пахал так быстро и так хорошо! А Жером где-то в поле одобрительно кивает головой: "Браво, малыш! Ты замечательный пахарь".

К концу дня работа закончена, и Анри возвращается на ферму, но вместо того, чтобы съесть кусок черствого хлеба и лечь спать, он садится за большой дубовый стол. Хозяин Жером разрезает индюка и дает ему большой кусок, румяный, сочный, ароматный.

Впечатление было столь сильным, что Анри проснулся.

Через несколько минут пробьет двенадцать ударов, наступит полночь. Жером надевает свою новую кепку, Мартина - белый передник. Они не спеша садятся за стол с полным сознанием важности предстоящей им трапезы. Разнообразная закуска быстро исчезает с тарелок, и служанка вносит индюка. Индюк приготовлен изумительно; поджаренная кожица кажется позолоченной самим солнцем; весь жир перемешался с соком, осталась лишь глыба нежного мяса - монумент, воздвигнутый для услады обжор!

Жером начинает точить свой нож, и в этот момент колокола бьют полночь. Звон их едва доносится до Жерома и его семьи, и его слушают в том благоговейном молчании, которое обычно предшествует хорошей трапезе. И вдруг прозвучал голос Анри:

- Пусть рождество изменит то, что должно быть изменено!

Рождество ничего не изменит. Жером продолжает точить свой нож, а Мартина произносит:

- Мальчишке снятся кошмары, он съел слишком много хлеба.

Но что это? И правда, происходит что-то необыкновенное: нож не режет индюка!

- Ты могла бы, - говорит Жером, обращаясь к жене, - выбрать птицу помоложе.

- Прежде чем зарезать индюка, я сама его откармливала, сама выбирала; мои пальцы прямо тонули в нем.

- Однако я не могу его разрезать.

- Дай я попробую, ты устал, и у тебя дрожат руки. Крылышки должны были бы отделиться сами.

Мартина берет нож и пытается одним ударом вонзить его в птицу. Нож ломается пополам. Жером начинает отпускать такие ругательства, которые в ночь под рождество заставляют трепетать легкокрылых ангелов и серафимов.

- Пойди принеси мне сечку, я осилю это дьявольское животное!

Сечка не помогает, она сразу становится тупой. Можно подумать, что сталь в этом доме заворожена или что индюк сделан из позолоченного алмаза.

Анри понял, что наступил подходящий момент, и высунул голову в дверь кухни. Если старик не солгал, сейчас нужно действовать, и хороший ужин обеспечен.

Увы! Индюк неприступен; шесть ножей уже сломано, лицо Жерома налилось кровью. Что касается Мартины, то ее новый передник весь в пятнах от соуса, и, если бы птица не была уже мертва, она задушила бы ее собственными руками.

В это время Анри приближается к столу и садится на стул; он спокойно придвигает к себе блюдо, вонзает вилку в индюка и правой рукой, как будто он разрывает бумажный лист, отделяет крылышко.

Жером и Мартина самые болтливые фермеры во всей округе, но и они на несколько мгновений теряют дар речи. Потом женщина робко пробует своей вилкой индюка, но вилка гнется, как картон.

- Анри, - говорит наконец Жером тоном побежденного, - не хочешь ли ты разрезать индюка?

- А я получу кусочек, крестный?

- Получишь!

- И пирог получу?

- Получишь!

- И крем?

- Если ты еще будешь голоден.

За год Мартина вынуждена была купить несколько дюжин ножей, и в конце концов ей пришлось уступить.

Когда рождество опять озарило яркими огнями фермы и позолотило индюков, седовласый старик повстречал маленького Анри на дороге в деревню, но мальчик так располнел, что старик не узнал его.