Про Ксюшу

Сколько звезд на небе, сколько травинок в лесу, сколько снежинок в сугробе, столько и думок передумала девочка Ксюша за свою маленькую шестилетнюю жизнь. Это взрослые почему-то уверены, что у детей нет ни горя, ни забот, что они целыми днями только и делают, что играют, да веселятся. На самом деле, горе у детей горше, чем у взрослых, обиды больнее, а предательства страшнее. И было у Ксюши такое горе горькое, такая обида обидная, что не переставала думать о них Ксюша ни днем, когда солнышко светлое, ни ночью, когда темень темная. Мама с папой уехали от нее за тридевять земель, в далекое царство заморское, в африканское государство жаркое. Не взяли они Ксюшу с собой, побоялись, что не выдержит она климата знойного, болезней тропических экзотических, москитов огромных, кусачих и других всяких страшилок заграничных. Уехали, оставили ее с бабушкой, с дедушкой, одну-одинешеньку.

Сидит Ксюша у окошка, смотрит, как метель изгородь заметает, и думает свою думку очередную.

А снег метет и метет, без конца и без края. Вот уж и до подоконника сугробы достают, вот и окно заметают, а потом и весь домишко дедушкин, вместе с крылечком, и крышей, и железной трубой на ней - под снегом исчез. А потом и дыма из трубы не видно стало, засыпает снегом все село сибирское, и следа от него даже не остается.

Бабушка на кухне щи варит, дедушка в сенях новое топорище строгает, а Ксюша сидит у окошка, за которым кроме снега ничего видно не стало, и думает:

- Вот и хорошо, что все снегом завалило. Приедут мама с папой домой, и не смогут нас найти. Вот тогда они пожалеют, что оставили меня одну, да уже поздно будет.

Заплакала Ксюша от жалости к себе и от обиды, что больше никогда папу с мамой не увидит. Слезы ее горючие сначала капельками, потом ручейками, а потом и фонтаном из глаз брызнули. Потекли они по щекам на подоконник, с подоконника на пол, с пола в подвал, а из подвала в землю просочились. От горючих Ксюшиных слез разогрелась земля, снег на ней таять начал, ручейками потек.

Много снега намело вокруг: он все тает и тает, а вода все прибывает и прибывает. Вот уже и волны плещутся там, где недавно домик стоял. Смотрит Ксюша, а у нее вместо рук плавники выросли, а вместо ног хвостик. И не девочка она вовсе, а рыбка: маленькая, курносенькая, светится – переливается. Да не серебром, как все другие, привычные для нас рыбки, а вовсе даже золотом.

Удивилась Ксюша, плакать перестала, поплыла к бабушке на кухню, поделиться с ней чудесными превращениями. Смотрит, а бабушка тоже рыбкой стала, плавает вокруг кастрюли со щами и ворчит:

- Что за напасть на нашу голову? Как я теперь щи по тарелкам разолью, если в них во всех уже вода налита?

Оставила Ксюша бабушку, не стала ее отвлекать от решения такой важной задачи – как под водой щи хлебать – поплыла на дедушку посмотреть.

Смотрит, и дедушка ее рыбкой стал. У него свои проблемы образовались: топор на дно ушел, а топорище - над водой вынырнуло. Плавает дедушка-рыбка снизу вверх, сверху вниз,- ничего сделать не может. Плавники – это не руки, ими топорище не возьмешь, и топор со дна не подымешь.

Посмотрела Ксюша на дедушкины старания, подумала, что ничем ему помочь не сможет, да и поплыла из избы во двор, со двора на улицу, на окраину деревни, к опушке леса, а потом дальше и дальше, куда понесли ее волны и течение нового моря.

Плывет рыбка-Ксюша по синему морю, все для нее здесь ново и необычно, все волшебным и удивительным кажется. Растения другие, цвета другие, животные совсем не такие, как на земле. И любопытно Ксюше, и боязно. Все новое потрогать хочется, с каждым встречным пообщаться – а страшно.

Видит, рыбки стайкой плывут, такие же как она – не крупные и не маленькие - торопятся куда-то, быстрее, быстрее, быстрее…

Вот их уже видимо невидимо собралось. Все в одну сторону дружно плывут и все тихонько между собой переговариваются:

- Ловить будут… Ловить будут…

-Ловить будут…. Ловить будут…

- Кого это ловить будут? – спрашивает Ксюша ближайшую к себе рыбку.

- Нас, нас будут ловить,- отвечает ей соседка,- трал бросили и тянут уже.

- А зачем нас ловить?

- На консервы – ответила Ксюше соседка. - Ты давай-ка, сворачивай куда-нибудь, а то попадешься!- и ловко вильнула в сторону, только ее и видели.

Как это, сворачивай - думает Ксюша,- почему я должна сворачивать, когда все как угорелые несутся вперед? Разве можно плыть не вместе со всеми, а против всех, или в сторону от всех?

Подумала так и проглотила два воздушных пузырька, которые как раз проплывали мимо ее носа.

Пузыри внутри Ксюши вдруг стали расти, увеличиваться и ее тоже увеличивать.