Нож и Белые Скалы

жеруха?

-- Зато у нас есть много ручьев, где можно плескаться, когда жарко, -- возразила Юна, разглядывая желто-фиолетовую улитку, проползавшую возле ее носа.

-- Ручьи разливаются, и тогда приходится перегонять овец на другое место, не говоря уже о том, что животные заболевают копытной гнилью. Я больше полагаюсь на пруд, наполняющийся дождевыми водами.

-- А как он делается? -- спросил Дан, надвигая шапку на самые глаза. Мистер Дадни объяснил.

Воздух задрожал, как будто не мог решить -- спускаться ли ему в лощину или двигаться по открытому пространству. Но двигаться вниз оказалось, наверно, легче, и дети почувствовали, как ароматные струйки, одна за другой, мягко переливаясь и едва касаясь их век, тихо проскальзывают вниз по склону. Приглушенный шепот моря у подножья скал слился с шелестом травы, колышущейся от ветра, жужжанием насекомых, гулом и шорохом пасущегося внизу стада и глухим шумом, исходившим откуда-то из-под земли. Мистер Дадни перестал объяснять и принялся вязать дальше.

Очнулись дети от звука голосов. Тень уже доползла до половины склона, и на краю лощины они увидели Пака, который сидел к ним спиной рядом с каким-то полуголым человеком. Человек, похоже, чем-то старательно занимался. Ветер стих, и в наступившей тишине до детей долетали все до единого звуки, усиленные гигантской воронкой, как усиливается шепот в водопроводной трубе.

-- Ловко сделано, -- говорил Пак, наклоняясь вниз. -- Какая точная вышла форма!

-- Ловко-то ловко, но что для Зверя этот хрупкий каменный наконечник? Ну его! -- Человек что-то презрительно отшвырнул. Это что-то упало между Даном и Юной -- красивый темно-голубой каменный наконечник для стрелы, все еще хранивший тепло рук мастера.

Человек потянулся за другим камнем и снова стал возиться с ним, как дрозд с улиткой.

-- Это все пустая забава, -- сказал наконец человек, тряхнув косматой головой. -- Ты продолжаешь делать каменное оружие просто потому, что ты делал его всегда, но когда дойдет до схватки со Зверем, увидишь -- все бесполезно.

-- Со Зверем давно покончено. Он ушел.

-- Как только появятся ягнята, он вернется снова. Уж я-то знаю. -- Человек осторожно ударил по камню, и осколки жалобно запели, разлетаясь в стороны.

-- Он не вернется. Сейчас дети могут целый день спокойно валяться на земле, и ничего с ними не случится.

-- А ты попробуй назвать Зверя его настоящим именем, тогда я, может, поверю.

-- Пожалуйста. -- Пак вскочил на ноги, сложил руки рупором и крикнул: -- Волк! Волк!

Сухие склоны лощины ответили эхом "воу, воу", очень похожим на лай Молодого Джима.

-- Ну что? Кого-нибудь видишь или слышишь? Никто не отзывается. Серого Пастуха больше нет. Бегающий Ночью удрал. Все волки ушли.

-- ЗдОрово! -- Человек вытер лоб, как будто ему было жарко. -- А кто их прогнал? Ты?

-- Этим занимались многие люди из многих стран на протяжении многих веков. Разве ты не был одним из них? -- спросил Пак.

Не говоря ни слова, человек распахнул одежду, сшитую из овечьих шкур, и показал свой бок, весь покрытый зарубцевавшимися шрамами. Ужасные белые вмятины усеивали и его руки от локтя до плеча.

-- Вижу, -- сказал Пак. -- Это следы Зверя. А чем ты с ним сражался?

-- Рукой, топором и копьем, как и наши отцы до нас.

-- Да? Тогда как же, -- спросил Пак, отдергивая темно-коричневую одежду человека, -- как у тебя оказалось вот это? Ну, показывай, показывай! -- И он протянул свою маленькую руку.

Человек медленно вытащил висевший у него на поясе длинный, темного железа нож, величиной чуть ли не с короткий меч, и, подышав на него, протянул рукояткой вперед Паку. Тот осторожно взял его, наклонив голову, тихонько провел пальцем от острия к рукоятке и, поднеся поближе, стал так пристально рассматривать, словно перед ним был часовой механизм.

-- Хорош! -- сказал он с неподдельным удивлением.

-- Еще бы. Его сделали Дети Ночи.

-- Да, вижу по стали. Интересно, чего он мог тебе стоить?

-- Вот чего! -- Человек поднес руку к щеке. Пак даже присвистнул, как скворец.

-- Клянусь Кольцами Меловых Скал! Так вот какую цену ты заплатил! Повернись к свету, чтобы я мог получше рассмотреть, и закрой глаз.

Он осторожно взял человека за подбородок, повернул его лицом к солнцу, и дети, сидевшие вверху на склоне, увидели, что на месте правого глаза у человека было одно только сморщенное веко. Пак быстро повернул человека обратно, и они оба снова сели.

-