Старушка

Наконец выскочили наружу, будто кто их пнул в спину, и дверь за ними захлопнулась. Смотрят на них кумушки, что стояли на страже.

— Ну как?

— Что — как?

— Нашли?

— Что нашли?

— Вы что, смеетесь?

— Это вы смеетесь!

Ничего они не помнили. Сцепились соседушки так, что хоть караул кричи; уж они молотили друг дружку кулаками, и за волосы таскали, и ку-

сали, и царапали, а отчего да почему — сами не знали. В конце концов они остановились, посмотрели Друг на друга — и ну хохотать, потом, не сговариваясь, все разом приложили палец к носу — на улице появилась нищенка. Она шла сгорбившись, одной рукой опираясь на клюку, а другой придерживая доверху набитый передник.

— Ого, сколько добра! — воскликнула одна.

— Неужто все сама съешь, бабуся? — прибавила другая.

— Нет, поделюсь с той, которая этого не хочет.

— Я не хочу.

— А я и подавно.

— А я нисколечко.

И они окружили старушку, протягивая руки.

— Ну коли не хотите... И пошла прочь.

— Хотим! Хотим!

— Я же сказала: дам тому, кто не хочет.

И пошла дальше. Старушка была явно в хорошем настроении: никогда раньше не останавливалась она поболтать с соседками.

— Ну ладно, — уступила она. — Будь по-вашему. Поделюсь и с теми, кто хочет, и с теми, кто не хочет. — Бросила клюку наземь и свободной рукой стала шарить в переднике, приговаривая:

— Хочешь не хочешь, кушай, не волнуйся, а в чужое дело, будь добра, не суйся.

Это тебе...

Хочешь не хочешь, кушай, не волнуйся, а в чужое дело, будь добра, не суйся.

Это тебе...

И раздавала плюшки, конфеты, печенье, булочки.

Хочешь не хочешь, кушай, не волнуйся, а в чужое дело, будь добра, не суйся.

Это тебе. Все, больше нет. А теперь пропустите меня.

Не успела нищенка отойти, как соседушки затеяли перепалку:

— Покажи, что у тебя!

— Не тронь!

— Мое лучше!

— У-у, тебе досталось вкуснее!

И пока они так спорили да толкались, ста-рушкины подарки у них в руках поблекли, сморщились, съежились и, наконец, совсем исчезли. Остались на пальцах черные пятна, а сами они, как по команде, произнесли одна за другой:

— А в чужое дело, будь добра, не суйся.

И тут же остановились, с обидой глядя друг на Друга.

— Это ты мне? Смотрела бы лучше за собой!

— Ты на что намекаешь? Сама не суй нос не в свое дело!

— Я в чужие дела не лезу!

— Я тоже, если хочешь знать!

Еще чуть-чуть — и потасовки не миновать.

Ну не обидно ли, как ловко провела их стару-Однако шутки шутками, а стали они ее побаиваться.

И когда мальчишки швыряли камнями в ста-рушкину дверь: «Кума, эй, кума!», матери их одергивали:

— Оставьте бедняжку в покое!

И каждая, не спрашивая других, решила про себя: надо ее задобрить.

На следующее утро, рано-рано, еще нищенка не вышла побираться, перед ее дверью носом к носу столкнулись две соседки и смерили друг друга яростными взглядами.

— Что ты здесь делаешь, кумушка?

— То же, что и ты, голубушка!

— Я-то ничего не делаю.

— И я ничего.

— Ну, я пошла...

— А я остаюсь.

— Тогда я тоже останусь.

— Если это... из-за старухи, то давай договоримся.

— Давай. Что, если...

— Именно это я и хотела.

— Так я ж еще ничего не сказала.

— Я и так все поняла!

Когда же старушка открыла дверь, обе женщины отступили, не осмеливаясь даже пожелать ей доброго утра.

— Дуры мы, дуры! — подосадовала одна. — На что нам далась эта старуха!

— Верно, кума, На что она нам?

— И то сказать, иногда мне ее жаль.

— Вольно ж ей жить, ровно медведице в берлоге!

— Я чуть было не спросила, не нужно ли ей чего.

— Ой, и я тоже.

— Ну ее совсем!

— Ну ее совсем!

А на следующий день перед домом нищенки столкнулись четыре соседки.

— У тебя, кума, словно и забот нет!

— А ты здесь зачем в такую рань?

— Подышать свежим воздухом, пока солнце не взошло.

— И я тоже!

— Ия тоже!

— И я тоже!

— А старуха уже ушла?

— При чем здесь старуха? У меня свои дела.

— Значит, уходишь?

— Ага, тебе место уступаю.

— Мне? Вот еще!

Долго они огрызались да препирались. Ведь у всех четверых на уме было одно: ублажить старуху, но каждая считала, что она первая это придумала, а другие все делают ей назло.

Когда старушка открыла дверь, все четверо отступили, не осмеливаясь даже пожелать ей доброго утра.

Обитатели улицы чуть не лопнули от любопытства, когда узнали, что старуха смиренно принимает любое подаяние, но чуть ли не с гневом отвергает деньги. Однажды ближайшая соседка остановила ее, когда та возвращалась с передником, доверху наполненным хлебом, козьим сыром, яблоками, фасолью, чечевицей, горохом.

— Правда ли, кума, что ты не берешь денег? Почему?

— Деньгами сыт не будешь.

— Но на них можно купить еду.

— На что мне деньги? Вот смотри...

И показала передник, до того полный, что она едва удерживала его за кончики.