Маятничек

Жил-был король, который постоянно говорил:

— Нет меня несчастнее на свете!

— Чего вам не хватает, Ваше Величество!

— Всего хватает, да есть еще и такое, от чего не знаю, как избавиться.

— Что же, Ваше Величество?

Этот вопрос оставался без ответа. Король лишь качал головой и, скрывая слезы, удалялся в ту часть дворца, куда он никому не разрешал входить.

Все знали, что в покоях этих жил королевич, но и для министров, и для придворных оставалось тайной, почему мальчика держат взаперти. Десять лет прошло, как умерла королева. При ее жизни люди говорили, что она прячет сыночка от дурного глаза. Но королева умерла, а король по-прежнему скрывал королевича. И по дворцу поползли самые причудливые слухи:

— Слышали? У королевича змеиная голова.

— Это что! Он без рук и с рыбьим хвостом!

— Да нет, он лает, как собака, а говорить не умеет.

— А мне доподлинно известно: у него птичья голова!

На самом же деле все было совсем не так.

Королевича, прелестного мальчика с белым личиком, златокудрой головкой и лучистыми голубыми глазами, едва он встал на ножки, постиг странный недуг: он непрерывно и мерно раскачивался наподобие маятника. Когда король в порыве жалости пытался остановить малыша и

прижимал к груди, какая-то неумолимая сила раскачивала его самого, так что голова кружи- лась. Казалось, он вот-вот затикает — ни дать ни взять часы с маятником.

К счастью, королевичу его изъян не мешал. Он разговаривал, шутил, смеялся, не переставая мерно раскачиваться: справа налево, слева направо. Это было тягостное зрелище, и король подолгу не задерживался у сына.

Втайне от приближенных он приглашал к королевичу докторов, волшебников и колдунов. Доктора ничем не могли помочь: такой болезни они сроду не видывали.

Волшебники говорили:

— Это заклятие, мы не можем снять его. А два колдуна пообещали:

— Пустяки, Ваше Величество, мы вам исцелим королевича за два месяца.

И они поселились в королевском дворце. Два месяца ели-пили всласть, по ночам уходили, будто бы искать особые травы и коренья, но ничего не приносили, требовали деньги то на то, то на это, будто бы для изготовления снадобий, однако через два месяца исчезли, а королевич каким был, таким и остался — маятник маятником, тик-так, тик-так, справа налево, слева направо.

Потому-то королева и дала ему имя Ма-ятничек, и король звал его так же.

Никто во дворце не осмеливался спросить:

— Как королевич, Ваше Величество?

А надо вам сказать, что в королевском саду рос розовый куст, подобного которому не было на целом свете. Раз в год на нем расцветала одна-единственная роза изумительной окраски и с дивным ароматом. Это был любимый цветок королевы, и после ее смерти король не позволил срезать его. Умирая, королева завещала:

— Сорвите эту розу, только если ее попросит нищенка.

Но никто ее не просил, и каждый год великолепная роза роняла лепестки и засыхала на кусте.

Однажды утром, когда Король садился в карету, к нему подошла скрюченная старуха в лохмотьях и запричитала:

— Смилуйтесь, Ваше Величество! Смилуйтесь, Баше Величество!

— Чего тебе?

— Подайте чудесную розу из вашего сада... Христа ради, всемилостивейший король!

Король вспомнил предсмертную просьбу королевы, вернулся в сад и собственноручно срезал розу, распустившуюся как раз накануне.

И тут королю померещилось, что эта сморщенная старушонка с редкими седыми волосами и в ветхих линялых обносках вдруг превратилась в прехорошенькую девушку, юную, улыбчивую, с пышной копной золотых волос... Видение длилось миг. Король протер глаза: та же скрюченная старуха в лохмотьях склонилась к его руке.

Каково же было удивление короля, когда на следующий день он увидел ее в покое королевича! Король не на шутку разгневался.

— Кто тебя сюда впустил?

— Никто, я сама.

— Но кто-то же открыл тебе дверь.

— А зачем? Я могу проходить в замочные скважины и сквозь стены.

— Кто ты: ведьма или фея?

— Ведьма, что рвет и сшивает, фея, что скрыта до времени, фея, что рвет и сшивает, ведьма, что скрыта до времени!

И старушка звонко рассмеялась.

Король подумал, что она смеется над ним, и хотел было вытолкать ее вон, но тут заметил, что палец старушонки прижат к груди королевича, а тот раскачивается справа налево и слева направо то сильнее, то тише, смотря по тому, как сильно давит палец, а то и вовсе останавливается.

— Послушай, ведьма иль фея, кто б ты ни была, вылечи королевича, и я дам тебе столько золота, сколько он весит.

— Ах, Ваше Величество, я могу дать вам втрое больше.

— Прости меня, ведьма иль фея, кто бы ты ни была. Скажи только, что это у него?

— Заклятье. Вот оно, здесь, в груди: не больше луковки.