Озорная пробка

Зинаида Гребешкова рассыпала коробочку с кнопками. Михаил Топунов кинулся помогать ей собирать кнопки, но тут-то электричество и погасло, и Михаил Топунов с разбега налетел на столик с моделью деревенской избы-читальни. Изба-читальня упала и разбилась. Принесли свечу, чтобы посмотреть, что произошло, но электричество загорелось.

На шестой день в стенгазете 124-го детского дома появилась картинка: на ней были нарисованы человечки, стоящие с растопыренными руками, и падающий столик с маленьким домиком. Под картинкой была подпись:

Электричество потухло —

Раз, два, три, четыре, пять.

Только свечку принесли —

Загорелося опять.

Но несмотря на это, вечером электричество все-таки потухло.

На седьмой день в 124-й детский дом приезжали какие-то люди. Палкарлыч водил их по дому и рассказывал о капризном электричестве. Приезжие люди записали что-то в записные книжки и уехали.

Вечером электричество потухло.

Ну что тут поделаешь!

На восьмой день, вечером, Сергей Чикин, по прозванию Громкоговоритель, нес линейки и бумагу в рисовальную комнату, которая помещалась внизу около прихожей. Вдруг Громкоговоритель остановился. В прихожей, через раскрытую дверь, он увидел Петра Сапогова. Петр Сапогов, на цыпочках и то и дело оглядываясь по сторонам, крался к вешалке, над которой висел счетчик и мраморная дощечка с пробками. Дойдя до вешалки, он еще раз оглянулся и, схватившись руками за вешалочные крючки, а ногами упираясь о стойку, быстро влез наверх и повернул одну пробку. Все потухло. Во втором этаже послышался визг и крик.

Минуту спустя электричество опять зажглось, и Петр Сапогов спрыгнул с вешалки.

— Стой!— крикнул Громкоговоритель, бросая линейки и хватая за плечо Петьку Сапогова.

— Пусти,— сказал Петька Сапогов.

— Нет, не пущу. Это ты зачем тушишь электричество?

— Не знаю,— захныкал Петька Сапогов.

— Нет, врешь! Знаешь!— кричал Громкоговоритель.— Из-за тебя меня супом облили. Шпана ты этакая.

— Честное слово, тогда не я тушил электричество,— завертелся Петька Сапогов.— Тогда оно само тухло. А вот когда монтер сказал, что по пробкам хоть топором бей — ничего, я вечером и попробовал одну пробку ударить. Рукой, слегка. А потом взял ее да повернул. Электричество и погасло. С тех пор я каждый день тушу. Интересно. Никто починить не может.

— Ну и дурак!— сказал Громкоговоритель.— Смотри у меня: если еще раз потушишь электричество, я всем расскажу. Мы устроим товарищеский суд, и тебе не поздоровится. А пока, чтоб ты помнил, получай!— И он ударил Петьку Сапогова в правую лопатку.

Петька Сапогов пробежал два шага и шлепнулся, а Громкоговоритель поднял бумагу и линейки, отнес их в рисовальную комнату и как ни в чем не бывало пошел наверх.

На следующий, девятый, день Громкоговоритель подошел к Палкарлычу.

— Товарищ учитель,— сказал он,— разрешите мне починить электричество.

— А ты разве умеешь? — спросил Палкарлыч.

— Умею.

— Ну, валяй, попробуй, авось никому не удавалось, а тебе удастся.

Громкоговоритель побежал в прихожую, влез на вешалку, поковырял для вида около счетчика, постукал мраморную дощечку и слез обратно.

И что за чудо? С того дня в 124-м детском доме электричество горит себе и не тухнет.