Лисенок Вук

– Я здесь вместе с Карак, она нам поможет, – сказал он, когда Инь просунула на минутку нос между прутьями; она не могла выговорить ни слова, лишь металась судорожно за решёткой. – Сейчас мы придём, – прибавил он и стрелой помчался к Карак.

Старая лисица пошла за ним, время от времени останавливаясь, затем села в нескольких шагах от клетки, распространявшей запах холодного железа.

– И Карак здесь, – прошептал Вук, – самая умная и добрая из лис.

Инь прижалась носом к решётке, и Карак подошла наконец к клетке, – ведь она не хотела показаться трусихой, хотя и боялась прикасаться к холодному железу.

– Да, ты очень похожа на мать, – сказала она. – Я тоже тебе с родни. А сейчас, пока тишину сечёт дождь, нам надо торопиться. – И она принялась быстро копать лапами землю перед клеткой. – А ты, Инь, делай то же, что я.

– Голос у неё уже стал спокойным: опасность не чувствовалась в воздухе.

Она видела, что собаки вошли в дом и старая овчарка забралась в конуру, а завывание ветра и плеск дождя заглушали прочий шум.

Верхний слой земли был твёрдым, но как только сняли его, работа пошла веселей. Инь в клетке, идя навстречу Карак, трудилась изо всех сил.

– Тихо, – время от времени напоминала старая лисица. – Видно сразу, где ты росла.

Потом Вук рыл вместо Карак, а она стояла на страже. Подкоп становился всё глубже. Дождь уже стих, и только ветер продолжал стегать деревья, когда Вук высунулся из воронки и, дрожа от усталости, объявил:

– Инь заперта и снизу.

Карак прыгнула в яму, которая стала уже настолько глубокой, что скрыла её целиком. Вук оказался прав. Железная решётка стерегла Инь не только над землёй, но и под землёй.

Старая лисица в отчаянии рыла дальше. Может быть, где-нибудь кончится эта проклятая решётка! Вся обсыпанная землёй, тяжело дыша, выбралась она из ямы.

– Иди, – позвала она Вука. – Теперь всё в порядке.

Убедившись, что впереди нет преграды, лисёнок горячо взялся за дело. Инь ещё не проделала и половины хода, когда Вук почувствовал, что она близко.

Он бросил копать. Отдохнул немного. Инь медленно приближалась к нему.

К этому времени уже разорвалась пелена туч, и бледный свет залил двор.

Карак стала опять торопить их. Заглянув в воронку, она сказала:

– Что же будет, Вук? Пошли! Тьма рассеивается.

На голову лисёнка посыпалась земля. В ходе уже образовался просвет, Инь осталось совсем немного работы.

– Скорей Инь, скорей! Мы ждём! – И Вук вылез на поверхность.

Быстро светало. Дрожа от волнения, две лисы сидели в яме, – ведь царапанье Инь гулко отдавалось в земле и при стихшем ветре его хорошо было слышно.

Внезапно наступила тишина. Потом донеслось слабое шуршание. Вук и Карак заглянули в тёмную воронку, откуда медленно, устало, но с радостным блеском в глазах выползла Инь.

Тут высоко в небе разделились два слившихся вместе облака, и в просвет между ними излилось сверкающее холодное сияние, огонь ночного фонаря, который люди называют луной.

Из ночи сразу выплыли деревья, хлев, птичник, белые трубы на крыше дома и три лисы. Усталые, перепачканные, сидели они кружком, ощущая какое-то особенное счастье, радостную дрожь, пробегавшую по спине и волновавшую кровь. Это чувство было большим и прекрасным, как сама жизнь.

Инь хотела заговорить, но Карак опередила её:

– Вук пойдёт впереди, потом Инь, я последняя.

Вук вскочил. Растянувшись цепочкой, три лисы бежали в свободный лес, так же бесшумно, как устало скользившие за ними тени.

Тени приобрели уже чёткие очертания. Большая тарелка луны беспрепятственно плыла по небу. Облака разбрелись, и ветер, вооружённый свистящим бичом, ушёл вслед за ними.

Когда лисы выбрались из леса, Вук внезапно остановился, услышав на лугу вскрик зайца. Инь и Карак тоже остановились на минутку, а потом старая лисица хрипло закричала:

– Кто смеет охотиться в моих угодьях?

Заяц охнул ещё разок-другой и замолчал. Но голос его прозвучал уже ближе, и лисы поняли, что вор, поймавший Калана, идёт им навстречу.

Отбежав немного в сторонку, Карак прижалась к земле, подстерегая вора. Когда на лугу вырисовалась чья-то тень, Вук и Инь тоже сразу приникли к земле, – ведь это бежал по тропе волкодав Курра; внук волка, он никак не мог бросить охоту.

Карак тут же поняла, что беды не миновать, если Курра почует лисят, залёгших недалеко от тропы. За Вука она не беспокоилась, но Инь легко могла стать жертвой огромного волкодава.

Старая лисица с шумом встала и широко раскрыла глаза, чтобы Курра её увидел, затем, прыгнув на тропку, рысью понеслась к дому егеря.

Изумлённый волкодав остолбенел на мгновение, затем всё тело его задрожало от ярости.