Джельсомино в Стране Лжецов

Она блестела на земле около тротуара у всех на виду. "Странно, что никто ее не подобрал, - подумал Джельсомино. - Ну, уж от меня-то она наверняка не уйдет. У меня было немного денег, но они еще вчера вечером кончились. Сегодня у меня во рту и маковой росинки не было. Но сначала я узнаю, не потерял ли ее кто-нибудь из прохожих".

Он подошел к кучке людей, которые, шушукаясь между со, бой, наблюдали за ним, и показал им монету.

- Синьоры, не обронил ли кто-нибудь из вас эту монету? - шепотом спросил он, чтобы не напугать их своим голосом.

- Убирайся прочь, - ответили ему, - да пореже показывай эту монету, если не хочешь нажить себе беды!

- Извините меня, пожалуйста, - пробормотал, растерявшись, Джельсомино и направился к магазину, вывеска которого заманчиво гласила: "Продовольственные и другие товары".

На витрине вместо ветчины и банок с вареньем красовались груды тетрадей, коробки с красками и стояли пузырьки с чернилами.

"Это, наверное, и есть другие товары", - подумал Джельсомино и в надежде купить чего-нибудь съестного вошел в магазин.

- Добрый вечер, - любезно приветствовал его хозяин магазина.

"По правде говоря, - удивился про себя Джельсомино, - я еще не слышал, чтобы пробило даже полдень. Впрочем, не стоит обращать на это внимание". И, как обычно, шепотом, который тем не менее слишком громко звучал для нормального уха, он спросил:

- Можно у вас купить хлеба?

- Пожалуйста, дорогой синьор. Сколько вам, пузырек или два? Красного или черного?

- Только не черного, - ответил Джельсомино. - А что, вы действительно продаете хлеб в пузырьках? Владелец магазина расхохотался.

- А как же нам его продавать? Разве в вашей стране хлеб режут на куски? Нет, вы только посмотрите, какой хороший у нас хлеб! - И, говоря это, он показал на полку, где пузырьки с чернилами самых различных цветов стояли в ряд ровнее, чем солдаты в строю.

Кстати, во всем магазине не было и намека на что-нибудь съестное: ни корки сыра, ни яблочной кожуры.

"Не сошел ли он с ума? - подумал Джельсомино. - Пожалуй, лучше ему не перечить".

- Действительно, хлеб чудесный, - согласился Джельсомино и показал на пузырек с красными чернилами, желая услышать, что же ему ответит владелец магазина.

- Неужели? - сказал тот, весь просияв от такой похвалы. - Да, это самый лучший зеленый хлеб, который когда-либо был в продаже.

- Зеленый?

- Ну конечно! Извините, может быть, вы плохо видите? Джельсомино был уверен, что перед ним пузырек красных чернил. Он уже собирался найти какой-нибудь предлог, чтобы убраться подобру-поздорову и отправиться на поиски более разумного владельца магазина, как вдруг его осенила мысль.

- Послушайте, - сказал Джельсомино, - я, пожалуй, зайду за хлебом попозже. А пока не скажете ли мне, где у вас продаются чернила высшего качества?

- Конечно, - ответил владелец магазина со своей постоянной любезной улыбкой на лице. - Посмотрите, вот напротив самый известный в городе магазин канцелярских принадлежностей.

На витрине магазина напротив были аппетитно разложены хлебы различных сортов, торты, и пирожные, и макароны, и горы сыра, висели колбасы и сосиски.

"Я так и думал, - решил Джельсомино. - этот торговец рехнулся и называет хлеб чернилами, а чернила - хлебом. В другом магазине, пожалуй, дело будет вернее".

Он вошел в магазин напротив и попросил полкило хлеба.

- Хлеба? - услужливо переспросил продавец. - Видите ли, вы ошиблись. Хлеб продается напротив. Мы торгуем только канцелярскими принадлежностями! - И он с гордостью широким жестом руки обвел все обилие вкусных вещей.

"Теперь я понял, - решил про себя Джельсомино, - в этой стране нужно говорить шиворот-навыворот. Если ты назовешь хлеб хлебом, то тебя не поймут".

- Дайте мне полкило чернил, - сказал он продавцу. Тот отвесил ему полкило хлеба и, завернув по всем правилам в бумагу, подал.

- Мне хотелось бы также немного вот этого, - добавил Джельсомино и показал на круг сыра, не рискуя его как-нибудь назвать.

- Немного ластика? - спросил продавец. - Сию минуту, синьор. - Он отрезал добрый кусок сыра, взвесил и завернул в бумагу.

Джельсомино облегченно вздохнул и бросил на прилавок только что найденную им серебряную монету. Продавец нагнулся, разглядывая ее несколько минут, подбросил раза два над прилавком, чтобы послушать, как она звенит, потом принялся рассматривать ее через увеличительное стекло и даже попробовал на зуб. Наконец он недовольно вернул ее Джельсомино и холодно заметил:

-