Сказка о ниджаранском базаре

Он сгорбился и мелко дрожал, то ли от ночного холода, то ли от переживаний.

Судя по обилию полуразрушенных и заброшенных зданий, они вышли на окраину города далеко от базара. Не менее разрушенным и заброшенным показалось Моше похожее на крепость здание, куда их ввели, отворив незапертые и немилосердно заскрипевшие ворота даже без привратника. «Видимо,-подумал он,-в этом проклятом городе не слишком часто пользуются тюрьмой. Не успевают». Ему должно быть показалось, но корридоры, по которым их вели были полны дыр и лишены крыши. «Это не кади!»,-подумал Моше холодея. «И не Шаалтиэль?»,-подумалось ему невольно. Да нет, ерунда, как он мог не узнать тестя?! Просто действительно тюрьма в городе не ремонтировалась, видимо и впрямь за ненадобностью.

Их вывели в маленький? полный мусора дворик, два стражника с трудом вынули круглую решётку, открыв отверстие тесной ямы, третий принёс прислонённую к стене шаткую деревянную лестницу и спустил её вниз. Узиэля, Моше и «шакалов» развязали.

-Ну вот,-благодушно произнёс кади,-здесь они и проведут ночь, а завтра на суде посмотрим. Не волнуйтесь, почтенный Рабби, тут нет ни скорпионов, ни ядовитых жуков, стража проверяет каждый день.

Глядящий в землю Шаалтиэль мрачно кивнул, четверо один за другим спустились в тёмную яму. Моше лез последним и медленнее всех, он тоже не поднимал глаза от земли и был до краёв полон горькой ненавистью незаслуженно обиженного человека, до последнего расчитывавшего на прощение. Лестницу убрали, шаги удалились и наступила давящая, молчаливая тьма.

-Ну, что?..,.-начал было Моше обличительную речь, но на него тут же зашипели с трёх сторон.

-Хочешь жить—до утра ни слова!-тихо прикрикнул Узиэль.

-Убьёте меня—вас завтра вообще всех казнят!-полушёпотом огрызнулся Моше.

-Да заткнись ты ради!... Пожалуйста!-завопил шёпотом Якуб и заехал Моше кулаком точно под вздох. И как он угадал, собака?!

Пока небо над решёткой не стало сизым они молча сидели, тесно прижавшись друг к другу, согнув спины и обняв руками колени. На рассвете Узиэль тихо велел им встать и размять затёкшее тело. Затем он и Якуб подставили руки, Натан встал на них, уцепился руками за ржавые прутья и, перебирая ими, откинул видимо не слишком тяжёлую решётку в сторону. Странно, подумал Моше, ямы для узников должны бы быть поглубже. Узиэль и Якуб подвинулись к стене, Натан уцепился за край ямы, подтянулся и вылез. Через пару минут они все стояли во дворике. При слабом свете разрушения больше бросались в глаза чем ночью.

-Может не стоит сбегать из–под стражи?-спросил Моше неуверенно.

-Мы не были под стражей, дурак,-устало ответил Узиэль. Он еле стоял на ногах и Якуб осторожно поддерживал его под руку.-Посмотри вокруг: это что, похоже на тюрьму?! Чей-то заброшенный дом, яма явно вырыта для хозяйственных нужд.

-Но кади... Стража... Шаалтиэль!...-растерянно пролепетал Моше.

-Какой к шайтану Шаалтиэль!-отмахнулся торговец отворачиваясь.-Подшутили над нами какие-то шутники, грязные твари, я им кишки выну и ослиные засуну когда найду! Домой пошли!

Натан подхватил хозяина с другой стороны, и они пошли в сторону небольшой двери. Поражённый Моше, спотыкаясь, брёл следом. Когда они вышли на узкую улочку перед «тюрьмой» он снова не выдержал:

-Но ведь Тайное Знание...

-В помойке даже маги помойные, так что ничего удивительного,-хихикнул Узиэль не оборачиваясь.-Сильные, но помойные. Шутнички! Глаза вырву!

Моше чувствовал, как его мозг превращается в труху.

-И часто у вас так шутят?-скептически спросил он спины впереди лишь мельком равнодушно подумав, что сейчас его размажут по камням за надоедливость.

-Часто,-гнусаво откликнулся Якуб.-Жизнь скучная, тяжёлая. Так что то шуточный поджог случится, то ненастоящие кушиты высадятся, то ещё какая-нибудь ерунда.

Его явно считали идиотом.

Через час они доковыляли домой и Узиэль, приказав всем отсыпаться, уполз к себе наверх.

На следующий день для Моше началась нервная и заполошная жизнь. Он стал помощником в одной из лавок Узиэля, причём выяснилось, что в делах не связанных с искусством обмана, в обычных делах, он бестолков ничуть не менее. Зато через недельку его издёрганая душа начала поростать корочкой. Искусным торговцем он не становился, а настоящим ниджаранцем-пожалуй: научился злобно огрызаться, уворачиваться от ударов, если не осуществлять, то хоть задумывать всякие пакости. И однажды, когда над ним в очередной раз начал насмехаться один из ошивающихся на базаре бездельников, он очень ловко ткнул его своим костлявым кулаком в горло, заслужив вопли одобрения от окружающих, а затем и заступничество Якуба.