Кошачьи уши

В те годы Верхнего да Ильинского в помине не было. Только наша Полевая да Сысерть. Ну, в Северной тоже железком побрякивали. Так, самую малость. Сысерть-то светлее всех жила. Она, вишь, на дороге пришлась в казачью сторону. Народ туда-сюда проходил да проезжал. Сами на пристань под Ревду с железом ездили. Мало ли в дороге с кем встретишься, чего наслушаешься. И деревень кругом много.

У нас в Полевой против сысертского-то житья вовсе глухо было. Железа в ту пору мало делали, больше медь плавили. А ее караваном к пристани-то возили. Не так вольготно было народу в дороге с тем, с другим поговорить, спросить. Под караулом-то попробуй! И деревень в нашей стороне - один Косой Брод. Кругом лес, да горы, да болота. Прямо сказать, - в яме наши старики сидели, ничего не видели. Барину, понятное дело, того и надо. Спокойно тут, а в Сысерти поглядывать приходилось.

Туда он и перебрался. Сысерть главный у него завод стал. Нашим старикам только стражи прибавил да настрого наказал прислужникам:

- Глядите, чтобы народ со стороны не шлялся, и своих покрепче держите.

А какой тут пришлый народ, коли вовсе на усторонье наш завод стоит. В Сысерть дорогу прорубили, конечно, только она в те годы, сказывают, шибко худая была. По болотам пришлась. Слани верстами. Заневолю брюхо заболит, коли по жерднику протрясет. Да и мало тогда ездили по этой дороге. Не то, что в нонешнее время - взад да вперед. Только барские прислужники да стража ездили. Эти верхами больше, - им и горюшка мало, что дорога худая. Сам барин в Полевую только на полозу ездил. Как санная дорога установится, он и давай наверстывать, что летом пропустил. И все норовил нежданно-негаданно налететь. Уедет, примерно, вечером, а к обеду на другой день уж опять в Полевой. Видно, подловить-то ему кого-нибудь охота была. Так все и знали, что зимой барина на каждый час жди. Зато по колесной дороге вовсе не ездил. Не любо ему по сланям-то трястись, а верхом, видно, не способно. В годах, сказывают, был. Какой уж верховой! Народу до зимы-то и полегче было. Сколь ведь приказчик ни лютует, а барин приедет - еще вину выищет.

Только вот приехал барин по самой осенней распутице. Приехал не к заводу либо к руднику, как ему привычно было, а к приказчику. Из конторы сейчас же туда всех приказных потребовал и попов тоже. До вечера приказные прибыли, а на другой день барин уехал в Северну. Оттуда в тот же день в город поволокся. По самой грязи приспичило ему. И обережных с ним что-то вроде много. В народе и пошел разговор: "Что за штука? Как бы дознаться?".

По теперешним временам это просто - взял да сбегал либо съездил в Сысерть, а при крепости (крепостном праве. - Ред.) как? Заделье надо найти, да и то не отпустят. И тайком тоже не уйдешь, - все люди на счету, в руке зажаты. Ну, все ж таки выискался один парень.

- Я, - говорит, - вечером в субботу, как из горы поднимут, в Сысерть убегу, а в воскресенье вечером прибегу. Знакомцы у меня там. Живо все разузнаю.

Ушел да и не воротился. Мало погодя приказчику сказали, а он и ухом не повел искать парня-то. Тут и вовсе любопытно стало, - что творится? Еще двое ушли и тоже с концом. В заводе только то и нового, что по три раза на дню стала стража по домам ходить, мужиков считать, - все ли дома. В лес кому понадобится за дровами либо за сеном на покос, - тоже спросись. Отпускать стали грудками и со стражей.

- Нельзя, - говорит приказчик, - поодиночке-то. Вон уж трое сбежали.

И семейным в лес ходу не стало. На дорогах заставы приказчик поставил. А стража у него на подбор - ни от одного толку не добьешься. Тут уж, как в рот положено стало, что в Сысертской стороне что-то деется. И шибко им - барским-то приставникам - не по ноздре. Зашептались люди в заводе и на руднике.

- Что хочешь, а узнать надо.

Одна девчонка из руднишных и говорит:

- Давайте, дяденька, я схожу. Баб-то ведь не считают по домам. К нам вон с бабушкой вовсе не заходят. Знают, что в нашей избе мужика нет. Может, и в Сысерти эдак же. Способнее мне узнать-то.

Девчонка бойконькая... Ну, руднишная, бывалая... Все-таки мужикам это не в обычае.

- Как ты, - говорят, - птаха Дуняха, одна по лесу сорок верст пройдешь? Осень ведь - волков полно. Костей не оставят.

- В воскресенье днем, - говорит, - убегу. Днем-то, поди, не посмеют волки на дорогу выбежать. Ну, и топор на случай возьму.

- В Сысерти-то, - спрашивают, - знаешь кого?

- Баб-то, - отвечает, - мало ли. Через них и узнаю, что надо.

Иные из мужиков сомневаются:

- Что баба знает?

- То, - отвечает, - знает, что мужику ведомо, а когда и больше.

Поспорили маленько мужики, потом и говорят:

-