Питер Пэн в Кенсингтонском Саду

Единственное, что он надумал в результате довольно мрачных размышлений, - не испытывать больше судьбу, и отправился спать в Детскую Аллею, на раскидистый бук.

Поначалу ему показалось, что спать сидя на суку - глупо и неудобно, но он исхитрился и кое-как пристроился в развилке веток...

Проснулся Питер от собственной дрожи и пробурчал: "Не при- помню такой холодной ночки в Кенсингтонском Саду".

Действительно, раньше Питеру не приходилось так мерзнуть, ночуя на деревьях. Потому что птицы тепло укутаны своими перышками. Но одно дело быть птицей, а другое - стать маленьким мальчиком в тонкой ночной сорочке. Вдобавок ко всему Питер ощущал какое-то странное неудобство, будто голова у него была набита опилками. Он услышал ужасный звук, заставивший его вздрогнуть и с испугом оглядеться. Однако он никого не увидел, потому что этот звук исходил от него самого и был его собственным чихом. Питер очень разволновался, когда понял, что ему хочется сделать что-то очень важное и нужное. Но - вот беда! - он не знал, ЧТО ИМЕННО. На самом деле было нужно, чтобы мама как следует высморкала ему нос. К сожалению, спасительная мысль о МАМЕ даже не пришла Питеру в голову! Поэтому он решил спросить совета у фей. Уж они-то всегда знают, что делать.

Как раз неподалеку две из них в обнимку прогуливались по Детской Аллее. Питер с надеждой бросился к ним. Спору нет, у фей с птицами отношения непростые, но они всегда готовы вежливо ответить на вопрос, заданный в корректной форме. Поэтому Питер страшно разозлился, когда парочка пустилась наутек, едва его приметила.

Представительный эльф развалился на садовой скамейке, почи- тывая газету,забытую в Саду кем-то из людей.Но... услышав голос Питера, он в смятении скомкал газету, а сам нырнул в бутон тюльпана.

К своему изумлению, Питер обнаружил, что все феи пренебрегают знакомством с ним, а некоторые (например, эльф- молочник) пренебрегают до такой степени, что прячутся в перевернутых молочных флягах. Там и сям метались стайки фей, выясняющих, чего же именно нужно бояться. Огни были погашены, ставни закрыты, засовы на дверях задвинуты, а от Дворца Королевы Меб доносилась барабанная дробь. Это значило, что доблестная Королевская гвардия приведена в полную боевую готовность.

По Главной Аллее выступил полк улан, вооруженных листьями остролиста.

Питер слышал, как маленький народец перекликается в кустах: "Тревога! Человек в Саду после Закрытия!", но он и на минуту не мог предположить, что был тем самым человеком.

Он чувствовал себя все более несчастным и набитым опилками и просто сгорал от нетерпения узнать, что же он хочет сделать со своим носом. Как, скажите мне, он мог отстать от фей, если так и не получил ответа на жизненно важный вопрос? Робкие создания чурались его, и даже доблестные уланы Ее Величества, когда Питер наконец настиг их у Горки, поспешно свернули в боковую аллею, притворившись, что именно там напали на след неприятеля.

Разочаровавшись в феях,Питер решил посоветоваться с птицами, но вдруг припомнил, что во время его ночевки на буке целые стаи снимались с веток и уносились прочь. Тогда он не придал этому значения, но теперь ужасная догадка осенила его: все живое его сторонится!

Бедный Питер Пэн! Он сел и залился горючими слезами. Но и теперь он ничуть не сомневался в том, что он птица. К счастью, не сомневался, ибо стоит усомниться в способности летать, как она пропадает НАВСЕГДА! Птицы могут летать лишь потому,что они, в отличие от людей, абсолютно уверены в своей летучести. А иметь веру в себя - это практически то же, что иметь крылья... Добраться до острова посреди Серпантина можно только на крыльях. Лодкам людей запрещено причаливать у его берегов, вокруг острова из воды торчат коряги, и на каждой день и ночь сидит по птице-дозорному. Конечно же, именно на остров, к старому ворону Соломону, полетел Питер Пэн по своему странному делу. Была глубокая ночь, все птицы, включая дозорных, давным-давно спали. Не спал один старый Соломон. Он внимательно выслушал историю злоключений Питера, а потом выложил ему ужасную правду. Соломон признался, что Питер... увы, не птица.

- Посмотри на свою пижаму, если ты мне не веришь, - хмуро заметил Соломон.

Питер подозрительно оглядел свою рубаху, а потом взглянул на спящих птиц. Ни одна из них не была одета подобным образом.

- Сколько когтей на твоих лапах? - с легким злорадством поинтересовался Соломон.

И Питер обнаружил, к своему ужасу, что вместо пары прекрасных лап с крепкими удобными коготками у него какие-то жалкие ручонки с возмутительно розовыми пальчиками.