Рони, дочь разбойника

Но к темноте она привыкла. Она ее не пугала. Ведь в замке Маттиса зимними вечерами, когда, бывало, погаснет огонь, стояла такая жуткая темень, гораздо чернее,-чем во всех лесах! Нет, темноты она не боялась.

Только она собралась идти, как вспомнила вдруг про кожаный мешочек. Он по-прежнему лежал на поросшем мхом валуне, сидя на котором она ела хлеб и пила молоко. И она вскарабкалась в темноте на валун, чтобы забрать мешочек. И вдруг ей показалось, что здесь, стоя на этом высоком валуне, она приблизилась к звездам. И, протянув руки ввысь, она попыталась достать с неба хотя бы несколько

203

звезд, чтобы принести их домой в кожаном мешочке. Но у нее ничего не получилось, так что она взяла свой мешочек и слезла с валуна.

Тут она увидела нечто испугавшее ее. Повсюду среди деревьев сверкали глаза. Плотное кольцо глаз, карауливших ее, окружило валун, а она этого раньше не заметила. Никогда прежде не видала она глаз, которые светились бы в темноте, и ей они пришлись не по душе.

- Что вам надо? - закричала она.

Но ответа не последовало. Однако глаза придвинулись еще ближе. Они медленно-медленно приближались, и она услыхала бормочущие голоса, удивительные, старческие, серые, бесцветные голоса, которые бормотали, сливаясь воедино:

- Сс.-серые кк...карлики, всс...се-всс.-ce до одд-.ного, зз-десь чч...человек, зз.-.десь, в лесс-су Сс-серых кк...карликов, ччL.человек! Cc..-серые кк...карлики, всс...се-всс.-ce до одного, кк...кусайте и бб...бейте чч...человека! Сс.-серые кк...карлики, вес...се-вес...се до одного, кк...кусайте и бб.Lбейте чч...чело века!

И внезапно они очутились внизу, у самого подножия ее валуна, диковинные серые существа, наверняка желавшие ей зла. Она их не видела, но чувствовала, что они там, и все в ней содрогалось от ужаса. Теперь она поняла, как они опасны, эти серые карлики, которых ей велел остерегаться Маттис. Но было уже слишком поздно.

Они принялись колотить по валуну палками и дубинками или чем-то там еще у них в руках. Что-то так мерзко хлопало, грохотало и трещало в лесной тишине; и Ронья закричала от страха.

Когда она закричала, карлики перестали колотить по валуну. Но вместо этого она услыхала нечто еще более страшное. Они начали карабкаться вверх, на валун. Они приближались со всех сторон в темноте. Она услыхала, как они скребутся по валуну, взбираясь все выше и выше, она услыхала их бормотанье:

- Сс...серьте кк...карлики, всс...се-всс-.ce до одного, кк...кусайте и бб...бейте!

Тут Ронья в полном отчаянии закричала еще громче и стала наносить удары во все стороны. Она знала: вот-вот они набросятся на нее и закусают до смерти. Ее первый день в лесу станет ее последним днем.

Но в ту же самую минуту она услыхала какой-то рев. Так отчаянно реветь и рычать мог только Маттис. Да, вот и он сам, ее Маттис, он шел там вместе со своими разбойниками, их факелы пылали среди деревьев, а рев и крики Маттиса эхом отзывались в лесу:

- Прочь, серые карлики! Убирайтесь к черту, пока я вас не укокошил!

И тут Ронья услыхала, как ударялись о землю маленькие тела, бросавшиеся вниз с валуна. При свете факелов она увидала их, серых маленьких карликов, которые спасались бегством, а потом исчезли в темноте.

Усевшись на кожаный мешочек, она съехала, как на санках, с крутого обрывистого валуна. А вскоре подоспел и Маттис. Он схва-

204

тил ее, обнял, и она заплакала, уткнувшись в его бороду, и плакала все время, пока он нес ее домой, в замок Маттиса.

- Теперь ты знаешь, что такое серые карлики, - сказал Маттис, когда они сидели у очага и грели холодные ножки Роньи.

- Да, теперь я знаю, что такое серые карлики, - повторила Ронья.

- Но как тебе с ними обращаться, этого тьг не знаешь, - продолжал Маттис. - Если ты боишься, они чувствуют это издалека, и тогда они становятся опасными.

- Да, - вмешалась Лувис, -- все это примерно так и есть. Поэтому надежней всего - ничего не бояться в лесу Маттиса.

- Этого я не забуду, - сказала Ронья.

Тут Маттис вздохнул и крепко обхватил ее:

~ Но ты помнишь, что я сказал? Чего ты должна остерегаться еще?

Да, ясное дело, она помнила об этом. И все последующие дни Ронья ничего другого не делала, как только остерегалась того, что опасно, и училась не бояться. Маттис сказал: она должна остерегаться плюхнуться в речку. Поэтому она с наслаждением прыгала на скользких камнях у самой кромки берега реки, где вода шумела и бурлила сильнее всего. Не могла же она уйти в самую дремучую чащу леса и остерегаться там плюхнуться в речку!