Рони, дочь разбойника

Но теперь они начнут жить так, будто лето никогда не кончится, и будут стараться не думать о печальной зиме. С рассвета до заката они радовались каждую минуту сладостному теплу лета. Дни бежали, а они жили, опьяненные летом, ни о чем не печалясь. У них оставалось еще немного времени.

- Это время у нас никто не отнимет, - говорил Бирк, и Ронья соглашалась с ним.

- Я пью лето, как дикие пчелы пьют мед, - говорила она. - Собираю огромный ком лета, чтобы его хватило на... на то время, когда... будет уже другая пора... А ты знаешь, что это за ком?

И она объяснила Бирку:

- В нем солнечные восходы и черничник, синий от ягод, и веснушки, как у тебя на руках, и лунный свет над вечерней рекой, и звездное небо, и лес в полуденный жар, когда солнечный свет играет в верхушках сосен, и вечерний дождик, и все, что вокруг... и белки, и лисицы, и лоси, и все дикие лошади, которых мы знаем, и купанье в реке, и катанье на лошадях. Понимаешь? Весь ком теста, из которого выпекают лето.

- Неплохо ты умеешь печь лето, давай, пеки дальше!

Все дни с утра до вечера они проводили в лесу. Ловили рыбу, охотились, чтобы прокормиться, и жили в мире со всеми лесными обитателями. Бродили по всему лесу, разглядывая птиц и зверей, лазили по деревьям, карабкались по горным склонам, ездили верхом и плавали в лесных озерах. Виттры больше не нападали на них. Так проходило лето.

Воздух становился прозрачнее и прохладнее. После нескольких холодных ночей листья на верхушке березки у реки вдруг пожелтели. Они заметили это ранним утром, сидя у огня, но оба промолчали.

Дни становились все яснее и холодней. На целые мили в округе можно было разглядеть зеленые леса, но теперь в их зелень вплелись золотые и красные цвета. И вскоре крутые берега реки запылали золотом и пурпуром. Они сидели у огня и молча любовались осенью.

Туман стал раньше ложиться на реку, и однажды вечером, когда они пошли к источнику за водой, он поднялся выше деревьев, и онивдруг оказались в сплошной белой мгле. Вирк отставил ведро с водой и взял Ронью за руку.

- Что с тобой? - спросила Ронья. - Никак ты боишься тумана? Думаешь, мы не найдем дорогу домой?

Бирк не скачал, чего он боялся. Он молча выжидал. И вдруг откуда-то далеко из леса до них донеслась жалобная песня, которую он срачу узнал.

Ронья тоже стояла и слушала.

- Слышишь? Это поет подземный народец! Наконец-то я слышу их!

- А ты раньше никогда их не слышала? - спросил Бирк.

- Никогда. Они хогят завлечь нас к себе, в подземную страну, ты знаешь это?

- Знаю. А ты пошла бы за ними? Ронья засмеялась:

- Я еще не спятила! Но Пер Лысуха говорит... Тут она замолчала.

- Ч гс" говорит Пер Лысуха? - спросил Бирк.

- Да это неважно...

Но пока они стояли, ожидая, когда туман немного рассеется, чтобы пойти домой, она думала о том, что говорил Пер Лысуха: "Когда подземный народец выходит в лес и поет, знай, наступила осень. А стало быть, скоро зима. Хо-хо-йа-йа!"

16

Пep Лысуха был прав. Если подземный народец поднимается в лес и заводит жалобные песни, значит, наступила осень. Даже если Бирку и РОНЬЕ не хотелось в этом признаться. Лето медленно умирало. Унылый осенний дождь зарядил надолго, и даже Ронье, которая любила дождик, стало не по себе.

Они целыми днями сидели в пещере, слушая, как дождь непрерывно барабанит по каменной площадке. В такую погоду нельзя было даже поддерживать огонь, и они намерзлись по того, что решили побегать по лесу, чтобы согреться. Им стало чуть теплее, но они промокли насквозь. Вернувшись п пещеру, они сбросили мокрую одежду, закутались в меховые одеяла и уселись, тщетна ожидая, что небо хоть немного прояснится. В пещерном проеме они видели лишь стену дождя.

- Дождливое нынче лето, - сказал Бирк, - Однако скоро должно распогодиться.

И в самом деле, дождь наконец прекратился. Его сменила буря. Она вырывала с корнем сосны и ели, срывала листья с берез. Золотой наряд крутых берегов пропал, свирепый ветер раскачивал деревья, пытаясь оторвать их от почвы.

- Ветреное нынче лето, - сказал Бирк. - Но скоро ветер, поди, утихнет.

Хорошей погоды они так и не дождались. Стало еще хуже. Наступила стужа, с каждым днем становилось все холоднее. Мысли о зиме теперь было не отогнать, во всяком случае Ронья не могла не думать о ней. Ночами ей снились страшные сны. Однажды ей приснилось, что Бирк лежит, зарывшись в снегу, лицо у него белое, а в волосах иней. Она с криком проснулась.