Приключения Эмиля из Лeннеберги

Раздалось "оп", но это вылетел не зуб, а гвоздь из балки.

Лина лежала, зарывшись в сено. Больной зуб, обвязанный суровой ниткой, был цел и невредим, а на другом конце нитки болтался здоровенный гвоздь.

И в довершение всего она еще разозлилась на Эмиля:

- Придумывать всякие дурацкие шалости - это пожалуйста, а как вырвать больной зуб, не знаешь!

Да, Лина разозлилась, и это было хорошо, потому что она с досады побежала прямо к кузнецу Сме-Пелле. Он схватил свои огромные щипцы - оп! - и вмиг вытащил зуб.

Но не думай, что Эмиль в это время сидел сложа руки. Альфред улегся под грушей поспать часок-другой, так что на его общество рассчитывать не приходилось. Поэтому Эмиль пошел к сестренке Иде, чтобы с ней поиграть до возвращения мамы и папы с гостями.

- Давай играть в доктора, - предложил Эмиль. - Ты - больной ребенок, а я буду тебя лечить.

Сестренка Ида была в восторге. Она быстро разделась и легла в постель, а Эмиль смотрел ей горло, слушал сердце и выстукивал ее, точь-в-точь как заправский доктор.

- Чем я больна? - спросила Ида. Эмиль задумался. И вдруг решил.

- У тебя тиф, - заявил он. - Очень опасная болезнь. Но тут он вспомнил, что ему говорила Крюсе-Майя:

во время тифа лицо у больного становится синим. И так как Эмиль все делал основательно, он стал торопливо оглядывать комнату - нет ли чего-нибудь, что придало бы лицу Иды нужный цвет. Взгляд его тут же упал на конторку, где стояла чернильница с чернилами - мама ими пользовалась, чтобы писать письма и записывать в тетрадку все проказы Эмиля. Рядом лежал черновик приглашения на чашку кофе, которое мама разослала соседям. Эмиль прочел

его и восхитился мамой - как она хорошо умеет писать письма, не то что Адриан! Выжал из себя только два слова:

"Убил медведя".

Этот черновик был уже не нужен, поэтому Эмиль его скомкал, скатал из него шарик и окунул в чернила, а когда шарик хорошенько пропитался, вытащил его и понес к Иде.

- Ну вот, сейчас сделаем так, чтобы сразу видно было, что у тебя тиф, - сказал Эмиль, и Ида радостно засмеялась. - Закрой глаза, а то в них попадут чернила! - скомандовал Эмиль и принялся усердно красить лицо Иды в синий цвет.

Но из осторожности он все же не подводил шарик близко к глазам, так что вокруг глаз получились большие белые круги, и эти белые круги на синем лице придавали Иде такой страшный вид, что Эмиль даже сам испугался: она была на редкость похожа на привидение, которое Эмиль видел на картинке в какой-то книжке у пастора.

- Крюсе-Майя права, тиф и в самом деле ужасная болезнь! - решил Эмиль.

А тем временем Крюсе-Майя шла на хутор Катхульт. У ворот она встретила Лину, которая возвращалась от кузнеца Сме-Пелле.

- Ну, как дела? - с интересом спросила Крюсе-Майя. - Зуб все еще болит?

- Не знаю, - ответила Лина.

- Не знаешь? Как не знаешь? - изумилась Крюсе-Майя.

- Откуда мне знать? Я ведь выбросила его в кузне на помойку. Но надеюсь, что болит, - пусть помучается, гад!

Лина была в прекрасном настроении, и ее щеки уже не напоминали воздушные шары. Она направилась к груше, чтобы показать Альфреду дырку от зуба, а Крюсе-Майя пошла на кухню готовить кофе. Из комнаты до нее доносились голоса детей, и она решила пойти поздороваться со своей любимицей Идой.

Но когда Крюсе-Майя увидела, что сестренка Ида лежит в постели, вся посиневшая, с белыми кругами вокруг глаз, она на миг лишилась дара речи, а потом спросила прерывающимся от волнения голосом:

- Боже мой, что случилось?!

- Тиф, - ответил Эмиль и захихикал. В эту минуту во дворе послышался шум - приехали папа с мамой и их гости во главе с самим пастором. Все

тут же двинулись к дому, потому что успели уже проголодаться и хотели поскорее сесть за стол. Но на крыльце стояла Крюсе-Майя и кричала не своим голосом:

- Уезжайте! Скорее уезжайте! В доме тиф! Испуганные гости в растерянности остановились, только одна мама Эмиля не потеряла голову:

- Да что ты болтаешь? У кого это здесь тиф? Тут из-за спины Крюсе-Майи выглянула сестренка Ида

в ночной рубашке, вся посиневшая, со странными белыми

кругами вокруг глаз.",

- У меня, у меня тиф! - крикнула она и радостно засмеялась.

Все расхохотались, все, кроме папы Эмиля. Он только спросил каким-то особенным голосом:

- Где Эмиль?

Но Эмиль куда-то исчез. И все время, пока гости пили кофе, он не появлялся.

Когда гости встали из-за стола, пастор пошел на кухню, чтобы утешить Крюсе-