Мирабель

Кукла была с открывающимися глазами, но глаза ее были закрыты. Такой красивой куклы я никогда не видела: под красной шляпкой у нее были светлые кудрявые волосы, нежные щечки и розовый ротик.

Кукла мало-помалу вырастала. У нее оказалось очень хорошенькое красное платьице из той же материи, что и шляпка. А когда кукла выросла до самых своих коленок, я сказала маме с папой, пусть они придут и посмотрят, что выросло в моем огородике.

Хотя папа с мамой думали, что у меня растет всего-навсего редис и шпинат, они все равно пришли. И никогда в жизни я не видела, чтобы кто-нибудь так удивился, как удивились мама с папой, увидев куклу.

Они долго молча стояли и только смотрели во все глаза.

Наконец папа сказал:

— Я никогда ничего подобного не видел!

А мама спросила:

— Как это все получилось?

— А так... Я посадила в землю кукольное семечко,—ответила я.

И папа сказал, что не прочь бы раздобыть целый килограмм таких вот кукольных семян, потому что тогда он мог бы продать на рынке целую кучу кукол. И заработать на этом гораздо больше денег, чем на редиске.

Мама с папой целый день только и делали, что ходили и удивлялись. И подумать только — однажды воскресным утром, когда я пришла в свой огородик, я увидела, что кукла почти совсем выросла. На ногах у нее были хорошенькие беленькие чулочки и Крошечные беленькие башмачки. Я уселась в траву, чтобы хорошенько разглядеть, какая она красивая.

И вот тут-то, в ту самую минуту, она открыла глаза и посмотрела прямо на меня. У нее были голубые глаза, точь-в-точь такие, какие я и думала. Я никогда не видела такой удивительной куклы, не могла удержаться и чуточку ее приласкала. И тут она обломилась у самого корня — под ногами у нее рос корень,— и я поняла, что теперь могу ее взять. Так я и сделала и тотчас помчалась показать куклу маме с папой.

А потом взяла ее к себе в комнату.

Целый день я играла с куклой и была так счастлива, что почти ничего не ела. Я назвала ее Маргаретой. А когда настал вечер, я постелила кукле постель в крышке швейной машинки и сказала:

— Спокойной ночи, Маргарета!

И знаете, что тогда случилось?

Кукла открыла ротик и сказала:

— Меня зовут вовсе не Маргарета. С чего это ты взяла? Меня зовут Мирабель.

Подумать только, она умела разговаривать!

Она болтала без умолку, а я была так удивлена, что не могла вымолвить ни слова.

Кукла сказала, что ей нужна настоящая кроватка и ночная сорочка. И еще она сказала, что я ей очень нравлюсь и она хочет, чтобы я стала ее мамой.

— Но не вздумай кормить меня кашей,— заявила она,— потому что я ее не ем.

Я почувствовала, что мне надо хорошенько подумать о случившемся. Я забралась на свою кровать и тихонько там лежала.

Мирабель тоже было совсем не слышно. Но тут я поняла, почему она молчала,— она пыталась влезть на комод, и это ей удалось. Взобравшись на комод, она спрыгнула оттуда в свою кроватку, я имею в виду — в крышку швейной машинки. Она проделывала это множество раз, а потом, восхитительно засмеявшись, сказала:

— А знаешь, это очень весело!

Немного погодя Мирабель подошла к моей кровати, склонила голову набок и сказала:

— Можно я лягу к тебе? Ведь ты теперь моя мама.

Я подняла ее, положила к себе в кровать, и она принялась болтать.

До чего весело было ее слушать! Я так радовалась своей кукле, как никогда не радовалась за всю свою жизнь! Но в конце концов она прекратила болтовню. Зевнув несколько раз — и до чего же это было мило! — свернулась калачиком на моей руке и заснула.

Она так и пролежала на моей руке всю ночь, а я долго-долго не могла заснуть и все прислушивалась, как она дышит в темноте.

Когда же я утром проснулась, то увидела, что Мирабель уже влезла на маленькую тумбочку рядом с моей кроватью. Там стоял стакан с водой. Мирабель выплеснула воду из стакана, захохотала и спрыгнула в крышку от швейной машинки. Тут в комнату вошла мама, чтобы разбудить меня, а Мирабель, лежа в крышке от швейной машинки, притворилась, что она — обыкновенная кукла.

Вот уже целых два года у меня есть Мирабель. Я не думаю, что найдется на свете девочка, у которой была бы такая удивительная кукла. Правда, она ужасная шалунья, этого у нее не отнимешь, но все равно я ее очень люблю. Никто, кроме меня, не знает, что она может болтать, и смеяться, и есть, точь-в-точь как ест самый обыкновенный человек.

Когда мама или папа рядом, она таращит глаза и ни капельки не кажется живой. Но когда мы одни — ой-ой-ой до чего ж нам весело!

Она обожает блины. У меня есть кукольная сковородка, и я каждый день пеку ей блины. Однажды она даже укусила меня за палец — ясное дело, в шутку!