Калле Блюмквист - сыщик

- По местам! - скомандовал директор цирка.

Калле вспрыгнул на перекладину качелей.

Tяжела жизнь циркача! Репетиции, репетиции, репетиции... Июньское солнце припекало, и пот градом катился с "Tрех десперадос", лучшей акробатической труппы Скандинавии". Именно так было написано на афишах, расклеенных на всех ближайших домах.

- Не хотят ли трое десперадос съесть по булке?

В окне пекарни показалась добродушная физиономия булочника Лисандера. Он держал противень со свежеиспеченными булками.

- Спасибо, - ответил директор. - Может, немного погодя. Сытое брюхо к учению глухо.

- В жизни так не уставала! - простонала Ева-Лотта.

Кулек с конфетами давным-давно опустел, и желудок тоже был пуст. Ничего удивительного - после таких упражнений!

- Да, пожалуй, пора и отдохнуть, - поддержал ее Калле и вытер пот со лба.

- Зачем вы меня тогда директором выбрали, если все равно сами распоряжаетесь? - рассердился Андерс. - Tоже мне десперадос называются! "Десперадос-обжирадос" - вот вы кто! Tак бы и написали на афишах.

- Голод не тетка, - возразила Ева-Лотта и стремглав помчалась на кухню за морсом.

И, когда булочник выбросил им из окна целый кулек свежих булок, директор цирка только тяжело вздохнул, хотя в глубине души и сам был доволен.

Дома у Андерса не привыкли к булкам, да и ртов было слишком много. Правда, отец частенько говаривал: "Вот я вас сейчас угощу!" Но он имел в виду не булочки, а порку! И, так как Андерсу это блюдо уже приелось, он старался поменьше бывать дома. Ему больше нравилось у Калле и Евы-Лотты.

- И мировой же у тебя папка! - сказал Андерс, впиваясь зубами в очередную булку.

- Лучше всех, - согласилась Ева-Лотта. - А веселый какой! И до того аккуратный! Мама говорит - она совсем с ним замучилась. Он совершенно не выносит кофейных чашек с отбитыми ручками. Говорит, что мама, я и Фрида только и делаем, что отбиваем ручки у чашек. Вчера пошел и купил две дюжины новых, а дома взял молоток и отбил у них у всех ручки. "Это, - говорит, - чтобы избавить вас от лишних хлопот". Мама так хохотала, что у нее даже живот заболел. - Ева-Лотта взяла еще булочку и продолжала: - И он не любит дядю Эйнара.

- Может, он и ему ручки пообломает, - с надеждой произнес Андерс.

- Кто знает. Папа говорит, что он, конечно, уважает родственников, но когда все мамины кузины, тетушки, дядюшки и всякая там седьмая вода на киселе болтаются у нас в доме, то ему больше всего хочется оказаться в одиночной камере где-нибудь подальше отсюда.

- А по-моему, в камере должен сидеть дядя Эйнар, - вставил Калле.

- Ага, ты, конечно, открыл, что это дядя Эйнар перерезал всех во время Варфоломеевской ночи, да? - сказал Андерс.

- Ну я ладно, а я что знаю, то знаю.

Андерс и Ева-Лотта засмеялись.

"А, собственно говоря, что я знаю-то? - подумал Калле немного погодя, когда кончилась репетиция. - Знаю только, что ничегошеньки не знаю!" Калле загрустил. Потом вдруг вспомнил про отмычку и чуть не подпрыгнул. У него же в кармане отмычка! Ее надо испробовать. Запертая дверь - вот все, что нужно для этого. А почему бы не попробовать открыть ту же дверь, что и дядя Эйнар? Дверь в подземелье старого замка!

Калле не раздумывал больше. Он бросился бежать по улицам, боясь встретить кого-нибудь из знакомых, кто мог бы увязаться за ним. Вверх по холму он взлетел с такой быстротой, что у самой двери вынужден был остановиться и перевести дух. Рука Калле слегка дрожала, когда он всовывал отмычку в замочную скважину. Выйдет или нет?

Сначала казалось, что нет. Но, повозившись немного, Калле почувствовал, что замок поддается. Вот, оказывается, как это просто! Он, Калле Блюмквист, открыл дверь отмычкой! Дверь заныла, поворачиваясь на петлях. Калле задумался. Жуть брала при одной мысли, что ему придется в одиночку спуститься в подземелье. Да и вообще он пришел сюда лишь для того, чтобы испробовать отмычку. Но теперь, когда вход открыт, он был бы круглым дураком, если бы не воспользовался случаем! И Калле зашагал вниз по лестнице. Подумать только - он единственный мальчик в городе, у кого есть такая возможность! Надо обязательно расписаться еще раз на стене. И, если ему, Андерсу и Еве-Лотте действительно случится опять здесь побывать, они увидят, что его имя написано в двух местах - следовательно, он побывал здесь дважды.

Но что такое: на стене нет никаких подписей! Все жирно зачеркнуто карандашом, ничего невозможно прочесть.

- Вот так штука!