Эмиль из Леннеберги

Ведь вся эта троица, которая сража- лась там в темноте с клейкими лентами, теперь окончательно запуталась в них и уже больше не кричала. Папа, мама и Лина молча и ожесточенно боро- лись за то, чтобы высвободиться из липких пут.

- Ну кому бы пришло в голову, что они вздумают сунуться на кухню пос- реди ночи! - возмущался Эмиль.

Это было, когда он на другой день рассказывал обо всем Альфреду. Эмиль как раз вернулся домой из пасторской усадьбы, куда отвел его за руку отец, чтобы он вернул обратно две кроны и попросил прощения за то, что обманул пасторшу.

- Но разве вы, фру пасторша, не могли вычислить, что это непременно должен был быть только Эмиль и никто другой? - спросил папа Эмиля.

- Нет, мы поняли это лишь когда нашли нищенский посох, - ответила пасторша - эта добрая душа - и ласково улыбнулась.

- Хочешь получить свой посох обратно? - спросил Эмиля пастор.

Но мальчик покачал головой.

- Тогда мы сохраним эту безделицу на память о тебе, - сказал пастор и тоже ласково улыбнулся.

К тому времени, когда Эмиль с папой вернулись домой, мама сожгла все клейкие ленты до одной. А все каттхультовские мухи по-прежнему радостно и назойливо жужжали у нее под носом: ни одна из них ничуть не пострада- ла.

- Ты прав, Антон, - призналась мама Эмиля. - Не надо было нам никаких липучек. Вообще-то, если разобраться, то именно так и мучают животных. Да, уж я-то знаю, каково это, когда накрепко приклеиваешься к липучке.

Но вот в Каттхульте настало время обеда.

Все собрались вокруг стола, и мухи тоже. Эмиль с огромным аппетитом уплетал брюквенное пюре, а остаток дня просидел в столярной, вырезая своего триста двадцать пятого деревянного старичка.

Один день сменялся другим, лето кончилось, и наконец настала зима. Мухи исчезли. Но Эмиль остался и со свежими силами совершал все новые и новые проделки. Недаром говорила Лина:

- Что летом, что зимой у нашего Эмиля на уме одни проказы!

"НЕЧЕГО ЖАДНИЧАТЬ!" - ЗАЯВИЛ ЭМИЛЬ ИЗ ЛЕННЕБЕРГИ

На хуторе Каттхульт в Леннеберге, где жил тот самый Эмиль - ну да, ты знаешь его, - в воскресенье после Рождества был пир, и приглашены были все жители Леннеберги - от мала до велика. Матушка Альма, мама Эмиля, славилась своими вкусными блюдами. Даже пастор и пасторша охотно бывали на пирах в Каттхульте. Не говоря уж об учительнице, которая была просто сверхсчастлива, когда вместе со всеми пригласили и ее. Ведь это куда ве- селее, чем сидеть одной в школе длинным воскресным снежным днем.

Да, снега в тот день выпало много. Альфред, каттхультовский работник, все утро проездил на снегоочистителе, а Лина, служанка в Каттхульте, тщательно вымела крыльцо сеней, чтобы в башмаки гостей не набилось слиш- ком много снега.

Услыхав звон колокольчиков, Эмиль и его маленькая сестренка Ида бро- сились к окну кухни. Уже начали подъезжать на своих санях гости. Только учительница прикатила на финских санках, потому что у нее не было ни собственных саней, ни лошади. Но она все же радовалась, как жаворонок, это было видно издалека.

- Сдается мне, будет весело, - сказала маленькая Ида.

Ее папа, который как раз выходил навстречу гостям, проходя мимо, пог- ладил ее по головке.

- Да, будем надеяться, - сказал он. - Еще бы не весело, ведь все эти пиры влетают нам в копеечку!

- В копеечку! Ничего не поделаешь, - сказала мама Эмиля. - Нас ведь всюду приглашают, так что теперь - наш черед.

И в самом деле, это был веселый, хотя и не совсем обычный пир. И во многом - благодаря учительнице. Она была молодая, жизнерадостная и страх до чего находчивая. И когда все выпили по чашечке кофе, с которого начи- нался пир, и не знали, чем можно бы еще заняться в ожидании, пока пода- дут еду, учительница сказала:

- Пойдемте на двор, поиграем немного в снежки.

Такой дурости, да еще на пиру, в Леннеберге никогда и не слыхивали. Все удивленно посмотрели друг на друга, а папа Эмиля сказал:

- Поиграть в снежки? Это что еще за дурацкая затея?

Но Эмиль тут же выбежал из дому и ринулся прямо в снег. Вот это жизнь так жизнь, эх! За ним длинной вереницей выбежали все дети, которые были на пиру, - тоже очень оживившиеся. А учительница, в плаще и галошах, от- важная и дерзкая, как полководец, уже стояла в дверях, готовая выйти во двор.

- А что, никто из родителей не желает пойти с нами? - поинтересова- лась она.

- Мы, верно, еще не совсем чокнутые, - ответил папа Эмиля.

Но Лина была достаточно чокнутая и готова на все.