Эмиль из Леннеберги

Такого головастого и хит- рющего парня во всем мире не найдешь! - говаривал обычно Альфред, и это была истинная правда.

И вот теперь Эмиль лежал в своей кроватке и думал изо всех сил - так, что у него раскалывалась голова.

"Во-первых, жалко маму, ведь ей так и не видать этих липучек. Во-вто- рых, она все равно их купит рано или поздно, уж я-то знаю. И тогда будет жалко папу, которому придется побираться с нищенским посохом в руках. Но, - подумал он, - если все равно придется побираться, то ведь мне луч- ше было б, к примеру, взяться за нищенский посох уже теперь и выклянчить денег, чтобы купить липучки до того, как мы обнищаем. Да, смотри-ка, стоит только пораскинуть мозгами, как все устраивается. Так я и знал! "

На другой день Эмиль забрался в заросли орешника на коровьем выгоне и принес оттуда подходящую ветку. Из нее он вырезал себе в столярной один из самых красивых на свете нищенских посохов. Вообще-то Эмиль умел обра- щаться с поделочным ножом так, что любо-дорого смотреть! Да, потому что после каждой озорной проделки он вырезал одного деревянного человечка за другим. У него на полке в столярной скопилось их уже 324. Вот и нищенс- кий посох был сработан рукой мастера - сразу видно. Эмиль украсил весь посох разными вензелями и тонкими завитушками, а как раз посреди завиту- шек он вырезал так красиво: "НИЩЕНСКИЙ ПОСОХ ЭМИЛЯ СВЕНССОНА". Попрошай- ничать с таким посохом - одно удовольствие.

Но, конечно, все в Леннеберге знали Эмиля как облупленного - все его выходки и проделки. Поэтому он понимал, что ни один человек во всем при- ходе ему и гроша ломаного не даст.

"Но вот если они не узнают меня, тогда, может... - думал он. - Мне надо чуточку измениться!.. "

На другой день было воскресенье, и Эмиль решил, что вот сегодня все и произойдет. Его мама, и папа, и маленькая Ида поехали в церковь, Альфред спал в людской, а Лина сидела на крыльце и настырно распевала во все горло, чтобы заставить его проснуться:

Зачем завлек мое младое сердце,

Зачем меня заставил полюбить?

Зачем меня ты разлюбил так быстро,

Зачем, зачем покинул ты меня?

А Эмиль тем временем оставался один в горнице. Он сразу же начал пе- реодеваться, чтобы превратиться в нищего ребенка. Это ему прекрасно уда- лось. Он сам чуть не заплакал, когда увидел себя в зеркале в отцовской шляпе с широкими, опущенными вниз полями, прикрывавшими ему глаза, и в старом отцовском пиджаке, волочившемся чуть ли не по полу. Из-под пиджа- ка высовывались голые грязные мальчишеские ноги. И таким же черным от сажи было его лицо, словно у него в разнесчастной его бедности не хвата- ло средств даже на то, чтобы купить мыло и умыться. Такого душераздираю- ще нищего ребенка в Леннеберге никогда прежде не видывали, уж это точно, и Эмиль сказал осуждающе:

- Тот, кто не подаст мне такую милостыню, чтоб ее хватило хотя бы на одну липучку, тот - просто скотина, да еще к тому же и бессердечная!

Но разве можно надеяться на этих скупердяев из Леннеберги? И Эмиль надумал начать с пасторской усадьбы. Он точно знал, что жена пастора до- ма. Пастор был в это время в церкви и читал проповедь, а его домочадцы тоже должны были отправиться туда, хотят они того или нет. Но все в при- ходе, и Эмиль в том числе, знали, что жена пастора с места двинуться не может, так как у нее болит нога.

"Она добрая и к тому же еще плоховато видит, - подумал Эмиль. - Ника- кого риска, что она меня узнает".

В это прекрасное воскресное утро жена пастора сидела под высокой ря- биной на пасторском дворе и скучала. Ее больная нога лежала на скамееч- ке, а рядом, на маленьком столике, стояли сок и булочки. Она страшно ус- тала сидеть без дела. И поэтому очень оживилась, увидев маленького маль- чика, который как раз входил в калитку с нищенским посохом в руках. Ах, как ужасно живется этим несчастным нищим детям! И как они одеты! К этому ребенку надо быть подобрее!

Эмиль остановился на почтительном расстоянии от пасторши и запел:

Я нищ и гол, я бос и наг,

Но весел я всегда...

Это была прекрасная и благочестивая песня, которую Эмиль выучил в воскресной школе. И когда он спел ее целиком, у жены пастора в глазах стояли слезы.

- Подойди ко мне, дружок, - сказала она. - Тебе в самом деле живется так трудно?

- Да, могу поклясться! - ответил Эмиль.

- Дома у вас, верно, нищета? Есть ли у вас какая-нибудь еда?

Эмиль покачал головой.

- Не-а... большей частью мухи!

- Вы едите мух?! - в ужасе вскричала пасторша.