Эмиль из Леннеберги

- Да, но будь добра, лежи тихонько, как дохлый поросенок, потому что я боюсь щекотки, - попросила Лина старушку.

За ужином Альфред пожаловался на свой палец.

- Болит! - сказал он.

Мама Эмиля размотала тряпицу, желая посмотреть, что с пальцем и поче- му он не зажил.

Зрелище, которое представилось ее глазам, было не из отрадных: рана не затянулась, палец покраснел, нагноился и распух. А от пальца к за- пястью шли короткие красные полоски.

У Кресы-Майи загорелись глаза.

- Заражение крови, - сказала она. - Опасное дело.

Мама Эмиля наложила на руку Альфреда повязку, смоченную раствором су- лемы.

- Если до утра не станет легче, лучше тебе съездить к доктору в Мари- аннелунд, - сказала она.

Никто не припомнит такого снегопада и такой бури, какая бушевала в ту ночь над Смоландом. И когда наутро обитатели Каттхульта проснулись, весь хутор, казалось, утопал в огромном мягком белом сугробе. А буря не ути- хала. Шел снег и дул ветер, так что на двор носа было не высунуть; в трубе завывала вьюга: "У-у, у-у!" Никто никогда ничего подобного не ви- дывал и не слыхивал!

- Придется Альфреду целый день разгребать снег, - сказала Лина. - А может, и не надо этого делать - все равно зря.

Но Альфред не убирал снег в тот день. Его место за столом пустовало, и о нем не было ни слуху ни духу. Эмиль забеспокоился. Надев кепчонку и теплое сермяжное пальтишко, он собрался выйти. Мальчик разгреб снег у кухонных дверей и быстро проложил себе дорогу к людской, которая находи- лась бок о бок со столярной.

Лина увидела Эмиля через кухонное окно и приветливо кивнула головой.

- Хорошо, Эмиль, ты сделал, что расчистил дорожку, - сказала она. - Теперь можешь быстро добежать до столярки. Ведь никто не знает, когда тебе снова придется там сидеть.

Глупая Лина, она не понимала, что Эмиль пробирался к Альфреду!

В людской было холодно, когда туда вошел Эмиль: Альфред не затопил печь. Он лежал на своем деревянном диване и не хотел вставать. Есть он тоже не хотел. Он сказал, что вроде не голоден. Тут Эмиль еще больше за- беспокоился. Уж если Альфред не хочет есть, значит, стряслось что-то серьезное.

Эмиль принес дрова и затопил печь, а потом побежал за мамой. Она тут же пришла; собственно говоря, пришли все - и папа, и Лина, и КресаМайя, и маленькая Ида, потому что теперь все всполошились.

Бедный Альфред, он лежал и моргал глазами. Он был горячий, как печка, и все равно его знобило. Красные полосы на руке продвинулись далеко, почти к плечу, - страшно было смотреть.

Креса-Майя озабоченно покачала головой:

- Как дойдут они до сердца, эти полоски, тогда конец, тогда он пом- рет.

- Тише, - приказала мама Эмиля, но не такто легко было утихомирить Кресу-Майю. Она знала по меньшей мере полдюжины людей в одном только Леннебергском приходе, которые умерли от заражения крови, и добросовест- но их перечислила.

- Но это вовсе не значит, что мы должны сидеть сложа руки, - добавила она.

Она думала, что Альфреду полегчает, если взять клок его волос и лос- кут рубашки и зарыть их в полночь к северу от дома, а потом прочитать какое-нибудь хорошее заклинание. Она знала только одно:

- Тьфу и еще раз тьфу, пришло от сатаны - к сатане и уйди, да будет так, тьфу и еще раз тьфу!

Но папа Эмиля сказал, что вполне достаточно того заклинания, вернее, ругательства, которое произнес Альфред, когда порезал большой палец. И если Кресе-Майе нужно что-нибудь зарыть к северу от дома в такую погоду, среди ночи, то пусть она делает это сама.

Креса-Майя зловеще покачала головой:

- Да уж будь что будет, ох-ох-ох!

Эмиль пришел в бешенство:

- Что это за бабье хныканье! Альфред скоро поправится, понятно тебе?

Тут Креса-Майя пошла на попятный:

- Ну да, миленький Эмиль, он поправится, конечно, поправится! - И она похлопала Альфреда по плечу, громогласно подтвердив: - Конечно, ты поп- равишься, Альфред, уж я-то знаю! - Но тут же, взглянув на дверь людской, она пробормотала про себя: - Хотя непонятно, как они смогут протащить гроб через такую узкую дверь!

Услыхав это, Эмиль заплакал. В страхе он схватил отца за рукав пальто:

- Мы должны отвезти Альфреда к доктору в Марианнелунд, как сказала мама.

Тут мама и папа Эмиля как-то странно поглядели друг на друга. Они знали, что в такой день ни за что на свете нельзя было попасть в Мариан- нелунд. Они были совершенно беспомощны, но признаться в этом Эмилю, да еще когда он стоял рядом с ними такой убитый, было тяжело.