Эмиль из Леннеберги

Оплакивая Эмиля, никто не позаботился о курах, и они по-прежнему ва- лялись на траве. Но вот пришла Ида и погладила всех по очереди - куры ожили и вскочили одна за другой на ноги. Да, да, потому что ведь они вовсе не сдохли, а просто упали в обморок от испуга, когда поросенок припустил за ними, - такое иногда бывает с курами.

А Ида гордо вошла в кухню, где плакали и горевали ее родители, - те- перь, по крайней мере, и у нее было что порассказать.

- Ну вот, хоть кур-то я воскресила из мертвых, - удовлетворенно ска- зала она.

На другое утро и петух, и Заморыш, и Эмиль немного пришли в себя, хо- тя петух не мог петь целых три дня. Правда, он пытался время от времени петь, но никакого "ку-ка-ре-ку" у него не выходило, а лишь какое-то отв- ратительное "ку-ке-литсу", которого он очень стеснялся. Всякий раз при этом куры смотрели на него с таким упреком, что петух стыдливо прятался в кусты.

А Заморыш ничуть не стыдился. Что касается Эмиля, то у него весь день был сконфуженный вид.

- Валяться пьяным вместе с поросенком! Хорош, нечего сказать! - подд- разнивала Лина. - Два пьяных поросенка - ты и Заморыш! Теперь я так и буду вас звать.

- Прикуси-ка язык, - сказал Альфред, зло взглянув на Лину, и она тут же примолкла.

Но история с пьяными вишнями на этом не кончилась. В полдень через ворота, ведущие в Каттхульт, прошествовали трое степенных мужей, членов правления леннебергского Общества трезвости. Да, ты ведь, верно, не зна- ешь, что это за штука - Общество трезвости. Но должна тебе сказать: в старые времена это было нечто такое, в чем крайне нуждались и в Ленне- берге, и во всем Смоланде. Члены Общества трезвости трудились в поте ли- ца, чтобы покончить со страшным пьянством, приносившим несчастье стольким людям в прежние времена, да и ныне тоже.

Болтунья Креса-Майя, оплакивавшая пьянчужку Эмиля, взволновала все Общество трезвости. И вот троица из этого общества явилась в Каттхульт, желая побеседовать с родителями Эмиля!

- Хорошо бы, - сказали они, - если бы ваш Эмиль смог прийти на вечер- нее собрание в Дом Общества трезвости. Там бы его обратили на путь ис- тинный и заставили вести более трезвый образ жизни.

Мама Эмиля жутко разозлилась и рассказала, что случилось с Эмилем и вишнями. Но у гостей по-прежнему были скорбные физиономии, и один из них сказал:

- Все-таки нехорошее дело вышло с Эмилем. Не мешало бы дать ему взбучку на нашем вечернем собрании.

И папа Эмиля согласился. Нельзя сказать, чтобы он радовался этому собранию: не очень-то приятно, когда тебя позорят перед всеми, но, мо- жет, необходимо пойти к этим людям, чтобы направить Эмиля на праведный путь трезвости.

- Я схожу туда с ним, - мрачно пробормотал папа.

- Нет уж, раз ему нужно быть на этом собрании, с ним пойду я! - зая- вила мама. - Ведь эту злосчастную наливку ставила я, и тебе, Антон, не- чего страдать по моей вине. Если кому и нужно выслушать проповедь о вре- де пьянства, так это мне, но, пожалуйста, я могу взять с собой и Эмиля, раз это нужно.

Когда настал вечер, Эмиля одели в праздничный костюмчик, и он сам на- тянул свою "шапейку". Он не имел ничего против того, чтобы его обратили на праведный путь трезвости. Да и просто приятно побыть немного на лю- дях.

Заморыш, видимо, думал так же. Когда Эмиль с мамой отправились в до- рогу. Заморыш припустил за ними, желая их сопровождать. Но Эмиль крикнул ему:

- Замри!

И поросенок послушно улегся на дорогу и замер, но глаза его еще долго следили за Эмилем.

Должна сказать, что в тот вечер Дом Общества трезвости был битком на- бит! Все жители Леннеберги желали участвовать в обращении Эмиля на путь праведный. На сцене уже давно выстроился хор трезвенников, и, как только Эмиль показался в дверях, хор грянул:

Юный муж, что вкушает бокал

Ядовитого зелья...

- Никакой не бокал, - сердито сказала мама, но слова ее услышал только Эмиль.

Когда пение подошло к концу, на сцену вышел какой-то человек - он долго и серьезно разглагольствовал об Эмиле, а под конец спросил его, не хочет ли он дать клятву трезвости, которой должен оставаться верен всю свою жизнь.

- Могу, - с готовностью ответил Эмиль.

В ту же минуту у дверей раздалось легкое похрюкивание, и на собрание вбежал Заморыш. Оказывается, он тихонько трусил вслед за Эмилем, и вот он тут как тут! Увидев Эмиля на скамейке первого ряда, поросенок страшно обрадовался и тотчас устремился к нему. В зале поднялся страшный шум.