Рассказы Берты Туппенхаук

Вставай, говорю!

— А-а-а! — сладко зевнул белокурый Ула и повернулся на другой бок. Он любил хорошо поспать и не видел необходимости отказывать себе в этом удовольствии из-за всяких пустяков.

Прошла целая вечность, пока он вздыхал, зевал, что-то невнятно бормотал и протирал глаза. Наконец он вылез из-под разноцветного тряпья, и натянул штаны, влез в куртку. Но парень никак не мог взять в толк, что от него требуется, и только когда ему было обещано несколько монет за труды, в голове у него слегка прояснилось.

Пока Берта вела переговоры с сыном, я осмотрел-

ся по сторонам. Чего только не было в этой хижине! И ткацкий станок, и прялка, и старые колоды, служившие, как видно, вместо стульев, и метлы, и кадки, и полуобтёсанные топорища, и куры на насесте, и мушкет на стене, и сохнущие чулки под потолком, и ещё множество разных вещей — всего не перечесть.

Выпроводив за дверь парнишку, Берта уселась рядом со мной возле очага.

Она была в праздничном наряде — синяя кофта, обшитая блестящей шёлковой тесьмой, чёрная юбка в складку, чепец с развевающейся сзади кисеёй.

Лицо у Берты было широкое, скуластое, кожа отливала желтизной, раскосые глаза смотрели так, что казалось, будто они пронизывают насквозь. Увидев её, каждый сказал бы, что она похожа на колдунью. А что касается жителей округи, так никто в этом и не сомневался.

— Послушай, Берта, уж не ждёшь ли ты гостей? — спросил я.— Очень уж ты принарядилась!

— Нет, я никого не жду,— сказала Берта.— Я сама вот только домой вернулась. Знаете, как бывает: идёшь к одному, а по дороге позовут ещё пятеро — того лихорадка трясёт, этот ногу повредил, у кого ребёнка сглазили, у кого лошадь занемогла. А кто Поможет? Берта! Всё Берта!

— Скажи, а вывихи и ушибы ты тоже умеешь лечить? — спросил я с самой серьёзной миной.

— А как же! Сколько над беднягой Нордигоре-ном мудрили все эти учёные доктора,— сказала Берта с усмешкой,— а на ноги он стал всё-таки тогда, когда за дело взялась старая Берта! Если господин студент не гнушается, я могу полечить и его. У меня как раз на такой случай есть наговорная водка.

— Сделай одолжение! Я не сомневаюсь, что только ты мне поможешь! — сказал я. Очень уж мне хо-телось выведать её знахарские хитрости.

Берта подошла к старому, рассохшемуся шкафу и достала оттуда пузатую бутылку и рюмку на деревянной ножке.

Наполнив рюмку до краёв, она стянула с моей

больной ноги сапог, а потом, наклонившись над рюмкой, стала что-то бормотать. А так как она была глуховата, то ей, верно, казалось, что она говорит очень тихо. Поэтому я от слова до слова услышал таинственное заклинание, которое Берта ни за какие деньги не открыла бы мне, если бы я стал её просить. Для успеха колдовства это заклинание надо повторить трижды, и я его отлично запомнил.

Воздух,

Вода,

Земля

И огонь!

Ногу сломал

Необъезженный конь.

Жилы срастутся,

Смешается кровь,

Всё, что разорвано,

Свяжется вновь!

Берта то вставала, то снова садилась и, повторив заклинание в третий раз, плюнула на все четыре стороны. Потом быстро вылила водку на ушибленное место и стала осторожно растирать мою распухшую ногу. От холодной водки и от растирания мне сразу стало легче. Чтобы знать эту премудрость, и вправду не надо быть доктором! Но я не хотел огорчать добрую старушку.

— Спасибо, Берта! Кажется, твоё заклинание уже помогает,— сказал я.— Может, ты мне выдашь секрет, скажешь, как ты заговариваешь водку?

— Нет-нет, и не просите,— поспешно ответила Берта.— Тому, кто научил меня этому делу, я поклялась страшной клятвой не открывать его тайны ни одному человеку.

— Да кто же это такой был? Верно, настоящий колдун? — допытывался я.

— Колдун не колдун, а с любым колдуном мог поспорить,— ответила Берта.— Это был мой дядя, брат моей матери, Масс. Он умел заговаривать любую болезнь, останавливать кровь и даже находить краденое. Нечего греха таить, случалось ему не только лечить, но и насылать всякие хворости. Вся округа его побаивалась... Да, никто не станет спорить — большого ума был человек!.. А всё-таки и он не уберёгся от порчи!..

— Как так? Расскажи, пожалуйста, если это не тайна,— пристал я к ней.

Старая Берта помолчала с минуту и начала рассказывать.

— Может, вы мне и не поверите,— сказала она, поглядев на меня искоса,— но я своими собственными ушами слышала от дяди Масса эту историю. Случилось это давно, когда я ещё девчонкой была. Дядя Масс жил тогда в Кнэ,— знаете Кнэ, что в Хюрдаль-ской долине? Он был дровосек и часто уходил в горы рубить лес да и оставался там по нескольку дней подряд.

Для дровосеков это дело привычное.